- Ш-шалишь… затевается… откудова мне знать? Только Соломончик
давече из городу отбыл вместе с семейством… приболел он… ага, как
же… иродово племя… они, что крысы, при малейшем волнении готовы
сбежать. Ничего, пусть бегут… газетенка его никчемушная скоро с
молотка пойдет… будет знать, как людям правильным перечить… а ты
иди сюда, потаскуха!
Он прыгнул, но Лизавета вновь увернулась и, оказавшись вдруг за
спиной Освирцева, от души огрела его зонтом. А тот к радости
немалой, оказался крепким, столкновение выдержал и, более того,
даже не хрустнул. В отличие от Гришки, который аккурат хрустнул и,
покачнувшись, растянулся на пыльной траве.
И вот чего с ним делать-то?
А с другой стороны… речи крамольные вел? В заговоре почти
сознался? Вот пускай его и допрашивают. Правда… Лизавета прикинула,
что до дворца она этого героя не дотащит, а бросать его тут – еще
очнется, сбежит… разве что… поясок у платья имелся, а узлы вязать
она в детстве научилась изрядные.
Так что, долежит.
Архивы при дворце имелись и преобширнейшие: и Морской, и
Военный, и даже Дворянский, занимавший без малого отдельное здание.
Хранились там не только родовые книги, копии грамот жаловальных да
карт земельных, благодаря коим многие споры разрешались малою
кровью, но и личные письма, и дневники, и многое иное, не всегда
пригодного для оглашения свойства.
Имелся, впрочем, и еще один архив, расположившийся в
подземельях, благо, было там сухо и прохладно, аккурат то, что
бумагам для сохранности и надобно. Укрытый от глаз досужих,
защищенный завесой хитрых проклятий, был он доступен лишь тем, в
ком текла известная кровь. А уж хранил не только бумаги. Впрочем,
ныне Лешека меньше всего интересовали, что регалии царские – венец
Мономахов поблескивал рубинами, манил, - что артефакты древние.
Бумаги.
Книги родовые, казавшиеся на первый взгляд копией тех, иных,
хранившихся в открытом архиве. Да только…
Пожелтевшие листы были хрупки, невзирая на пропитавшую их
магию.
Имена.
И вновь имена…
…девица из рода… сочеталась браком с… третьего дня арсепня
месяца… Господь благословил… первое дитя… четвертое в роду, ибо у
отца имелось трое бастардов мужского роду, прижитых с сенными
девками и одной актрисой.
Книга была полна и, пожалуй, хранила изрядное количество чужих
тайн.
Взять хотя бы род Вяземских, прервавшийся во время смуты.
Основная ветвь сгинула в революционных пожарах, но если вспомнить,
что у Михаила Вяземского трое братьев имелось.