…память извернулась и выплюнула Димитрия. Он оказался вновь в
тумане, непроглядном, густом, что войлок. Он трогал этот войлок, и
пальцы проваливались в него, но сам Димитрий оставался на
месте.
Неужели, заблудился?
Проклятье.
Он должен вернуться!
Туман молчал.
Должен… ради… Империи, которая вот-вот рухнет, потому что все
думали, что заговорщикам нужна власть… она нужна, но не только она…
менталисты сходят с ума чаще остальных. Проклятый дар, обратной
стороной которого становится одержимость.
Туман все еще молчал.
Лешек! Он должен услышать… он должен понять… почувствовать…
…кровь…
…они смешивали ее, резали руки кухонным ножом, который Димитрий
стащил у старшей кухарки. И смешивали. Над огнем и еще над водой.
Братья навек… братья…
Ну же, Лешек, отзовись.
Туман молчит и сердце тоже. Значит, надо иначе… как? Вернуться
самому. Ведь где-то там осталось тело, спеленутое кровавыми рунами.
И Димитрию всего-то найти его…
…и еще рыжую.
С темными, что вишня, глазами. С умением ее всегда оказываться
не там, где нужно… сосредоточиться… и нет, она не услышит.
А кто?
Та, которая ходит меж мирами.
- Асинья! – закричал Димитрий, и не удивился почти, когда туман
обернулся вихрем белых перьев. Крылья распахнулись, а из пустоты на
Димитрия взглянули синие нечеловеческие глаза.
И он взмолился:
- Выведи…
Глава 9
Матушка пряла пряжу.
Иногда находило вот на нее. Усаживалась у окошка, приоткрывала
ставенки, впуская в жаркие покои свои летний ветерок. Она трогала
каменную кудель с каменными же нитями, прикасаться к которым
дозволено было лишь некоторым людям.
…толкала.
И волчок крутился сам собою, а белые пальчики знай себе, тянули
нить, тонкую да звонкую, уже не каменную, но и не такую, к которым
привыкли люди. Матушка слегка наклоняла голову, а порой и песню
заводила, правда, со словами непонятными.
После, когда пряжи вдоволь станет, она уберет кудель, а на место
ее кросна поставят. И тогда заскользит по ним заговоренный челнок,
из камня ткань выплетая. И будет та ткань тонка, тоньше шелка, но и
прочнее гранита. Ни стрела ее не возьмет, ни даже пуля…
…батюшке она рубаху сшила.
И Лешеку.
И стало быть, не только ему надобно, если матушка вновь прясть
села.
А нить-то белая, полупрозрачная.
Женская?
- Заходи, дорогой, - она выпустила кудель из рук, но та плясала,
сама нить вытягивая. – Присядь. Выпей вот.