– Дура ты, Нинка! – отозвалась на
теткину тираду стоявшая перед ней моложавая женщина в накинутой на
халат телогрейке и с бумажками в волосах. – Кого Зинка прибить-то
может? Она ж мухи не обидит! И чего зазря языком-то молотишь?
Случилось у ей чтой-то… Вона как голосит, убивается. Иль с детями
чего? Ладно еще, ежели с сиротами пригретыми, а ежели с ейными? – с
тревогой в голосе рассуждала она.
– А ну цыть, бабы! – цыкнул на
закудахтавших женщин стоявший чуть впереди мужчина. – Развели тут:
ейные, не ейные… Пригрела баба сирот – молодец, дай ей Господи.
Вы-то небось никого себе не взяли? И какая разница – сирота аль
ейное дитя – все четверо они таперя ейные, и всякого жаль, ежели
чего случится, – договорить мужчина не успел – толпа зашевелилась,
зароптала, подалась вперед, доносившиеся вой и причитания сменили
тональность, стали тише, заглушаясь гулом, исходившим от
собравшихся.
Поняв, что так он ничего не узнает,
Мишка ужом ввинтился в толпу. Единственное, что он смог понять –
вопила Зинаида, женщина, жившая с ним по соседству и работавшая на
заводе штамповщицей. Зина приехала сюда после освобождения из
оккупации. Дом ее немцы сожгли, и до прихода советских войск она с
двумя малыми детьми ютилась в наспех вырытой землянке на краю леса,
в овраге, потому и уцелела. Когда фрицы, уходя, согнали всех
жителей в сарай и методично принялись расстреливать, а кого-то
запихивать по машинам и увозить, про нее в спешке попросту
позабыли. Зинаида, не будь дурой, затаилась в землянке, зажала
детям рты, чтобы не дай Бог не пискнули, и так и просидела, боясь
высунуть из неприметного жилища даже носа. И лишь спустя два дня,
когда затихла близкая канонада, она рискнула выбраться.
Строго-настрого приказав испуганным детям сидеть тихо и ждать ее,
Зина скрытно, задами пробралась к своей деревне. Там ее и схватил
патруль.
Доставив рыдавшую от счастья и то и
дело лезшую к ним обниматься женщину к командиру, тот же самый
патруль вскоре отправился разыскивать землянку. Землянку нашли,
двоих мальчишек двух и четырех лет также доставили к командиру, а
утром женщину с детьми отправили в тыл. Разговорившись по дороге с
шофером, она узнала, что выжили еще два ребенка – мальчик и
девочка, пяти и шести лет, и он должен сдать сирот в приют. Пожалев
ребят, Зина упросила шофера оставить детей с ней. По прибытию в
госпиталь она записала сирот как своих.