Сегодня, после урока латыни, закончившегося только что, я ждал
Турка, обещавшего мне принести дневники академиков, и составлял
письмо Елизавете, периодически косясь на пыхтевшего Штелина,
который время от времени заглядывал мне через плечо, пытаясь
прочитать написанное. Вот только мой уважаемый наставник,
действительно уважаемый, которого я весьма ценил, и который
искренне старался сделать из меня человека, плохо знал русский, а я
решил написать письмо именно на родном языке, так что, очень
сомневаюсь, что Штелин понял абсолютно все из увиденного, а от
этого мрачнел все больше.
Сначала писать было сложновато, но потом я плюнул на точное
соблюдение правил письменной речи, принятую в этом времени, и
строчил практически на современном мне русском языке, уже намеренно
исключая из написанного все эти «Ѣ» — яти и уйму
витиеватых выражений, делая текст письма предельно просты и
доступным. В письме я откровенно давил на гниль, и моя безграмотная
с точки зрения той же Елизаветы писанина была лучшей иллюстрацией
существующей проблемы современного обучения. Даже до Елизаветы
должно дойти, что невозможно воспитать Российского императора и его
окружение пользуясь услугами иностранных учителей, если, конечно,
не хочешь получить в итоге направленность на конкретное
государство, стремясь походить на которое, будет забываться все
русское. Напоследок я сделал ход конем, приписав, что, если так
пойдет дальше, то и церковь православная попадет под удар, так как
за всеми иноземцами не уследишь, и они, чего доброго, начнут
неокрепшие юные умы склонять к лютеранству, и это еще не самое
худшее, можно же и католиками обрасти, которые у власти будут
стоять. Письмо получилось очень эмоциональное, а кляксы добавляли
надрыва. Слезы и картинные закатывания глаз у тетки гарантированы,
как и то, что она не сможет не отреагировать на возмущения такого
хорошего мальчика, который, вот умница, старается изо всех сил
стать своим в России.
— Яков Яковлевич, вы все равно на
ногах скачете, будьте ласковы, кликните Федотова, я хочу ему
несколько поручений дать.
— Хорошо, ваше высочество, — он
сделал шаг к двери, но она сама распахнулась и в проеме показался
один из гвардейцев, которые вот уже трое суток исправно несли
службу по обеспечении охраны дворца. Я даже их выгонять пока
передумал. Все равно скоро уезжать, незачем накануне отъезда кипишь
поднимать.