— Принц Георг Людвиг
Гольштейн-Готторпский прибыл на
аудиенцию к вашему высочеству, — громко произнес гвардеец и
посмотрел на меня. в его взгляде читался вопрос, написанный
большими буквами: «Впускать, или гнать в шею?».
— Ну что же, Яков Яковлевич, должно
быть, наш сегодняшний урок стоит прервать, — я вздохнул и
повернулся к Штелину. Никогда бы не подумал, на самом деле, что у
меня внезапно образуется столько дел. Я-то по наивности своей
почему-то считал, что ограничусь строительством в Ораниенбауме, да
начну постепенную реорганизацию Тайной канцелярии. Вот только мы
предполагаем, а жизнь в очередной раз выплывает из-за угла и на
тебе с ноги, да еще и с разворотом. И вот уже никому не интересно,
что тебе всего четырнадцать лет, потому что ты Великий князь, а
значит, обязан принимать решения. Самое интересное заключалось в
том, что в отсутствие поблизости Елизаветы, мои решения
воспринимались всеми абсолютно нормально и их легитимность не
подвергалась сомнению. Также, как никого не волновал вопрос, а хочу
ли я сам вникать во все эти проблемы. В конечном итоге я на
собственной шкуре испытал правдивость поговорки: «Кому много дано,
с того и спрос больше».
— Да, ваше высочество, я понимаю, —
Штелин поклонился и шагнул к двери. — А Федотов вам все еще
нужен?
— Сейчас даже больше, чем минуту
назад, — я послюнявил платок и попытался оттереть чернильное пятно
с пальца. Куда там, чернила были свежие, дорогие и въедались в
кожу, похоже, намертво.
— Так принца этого пускать? — м-да,
работать с ними еще и работать. Дворецкого завести что
ли?
— Пускать, — я бросил попытки
оттереть пальцы. — В кабинет пускать, не сюда, — добавил я,
поднимая взгляд на гвардейца. Он невольно нахмурился, а затем
медленно кивнул. Ну вот и хорошо, надо уже приучать и себя, и всех
остальных, что дела делаются в кабинете, а не где придется. Иначе
так до старости и будут чуть ли не в отхожее место ко мне ломиться.
Нечего посетителям делать в комнатах, которые жилыми являются. Да
даже в учебной комнате им делать нечего. Это все интимное, несущее
отпечаток владельца. А кабинет все равно будет в какой-то степени
обезличен, особенно, если в нем будет пребывать походя множество
людей. Гвардеец тем временем вышел и закрыл за собой дверь, а я
снова обратился к Штелину. — Федотов пускай сразу в кабинет идет, я
скоро буду.