Иванушка склонился к отсадкам – почти
что припал к ним лицом. Там пушили перья несколько подросших
птенчиков – еще нескладных, желторотых. И, глядя на них, купеческий
сын поневоле вспомнил историю семилетней давности.
Тогда он – двенадцатилетний – вот так
же поднялся на голубятню. Но было это в начале лета, и птенцы
только-только вылупились. Точнее, он даже не знал, что они
вылупились. Понял это лишь тогда, когда увидел то, что от них
осталось: три клювика и три пары лапок. Вместо всего остального в
голубином гнезде виднелись только какие-то измочаленные
ошметки.
Иванушка сразу уразумел, что именно
здесь произошло. С силой втянув носом воздух, чтобы не
расплакаться, он стиснул руки в кулаки. А потом заозирался по
сторонам, закричал:
– Эрик, чтоб тебя разорвало!.. Где
ты?
Но рыжий бандит, конечно же, не
отозвался.
Эрик Рыжий – ему тогда едва
исполнился год – был, в общем-то, милейшим котом. Пушистый,
огненной масти, красавец с белым жабо на груди и в белых «чулках»,
поверх одного из которых, на левой задней лапе, имелся белый
«браслет», был он ласков, любил мурчать на коленях у Иванушки и у
его отца, да и мышей ловил хорошо. Но – как и все кошки, отличался
обжорливостью. И сожрать трех птенцов – этого ему и на завтрак не
хватило бы.
А сейчас Эрика и след простыл. Котяра
явно удрал тем же путём, каким проник сюда: по приставной лесенке,
ведшей к слуховому окну. Иванушка и сам по ней поднимался на
голубятню, но обычно всегда убирал её, уходя. А вот вчера сплоховал
– про лесенку позабыл. Так что, проклиная теперь котофея, Иванушка
в глубине души отлично понимал: в том, что произошло с птенцами,
повинен не рыжий разбойник, а он сам.
Потому-то его так и ужаснули звуки,
которые донеслись вдруг со двора.
Иванушка знал: в Живогорске полно
бродячих собак. Знал, что они сбиваются в стаи и пугают до чертиков
одиноких прохожих, многие из которых бывают ими покусаны. Но
подобные происшествия случались обычно после наступления темноты.
Или же – где-нибудь на окраинах или на пустырях, вдали от
человеческого жилья. А чтобы бездомные псины среди бела дня
забегали в чей-то двор – это было дело неслыханное!
Но – яростное гавканье, которое
долетало сейчас до ушей Иванушки, явно не принадлежало их
сторожевой собаке: умной черной суке корсиканской породы по кличке
Матильда. Чистопородного щенка тетка Софья Кузьминична двумя годами
ранее прислала им из Италии, где безотлучно жила вместе с сыном. И
вот теперь сквозь многоголосый лай чужих псов отчетливо пробивались
отчаянные кошачьи вопли.