Он опустился на колени, поднял с
каменного пола один из пальцев – отсеченный на уровне второй
фаланги, – и поднес его к самым глазам.
Палец был толстый, явно мужской –
указательный или средний перст. Желтый пористый ноготь на нем
треснул точно посередине, кожа почти вся слезла, а перерубленная
кость крошилась, как старое мыло. И всё равно – дьявольский перст
вел себя так, будто в нем еще теплилась жизнь: сгибался и
разгибался в своей единственной фаланге и явственно пробовал
вывернуться из руки Митрофана Кузьмича.
Купец первой гильдии швырнул его
обратно на пол, вскочил на ноги и принялся топтать разбросанные у
входа персты с таким остервенением, словно это были ядовитые аспиды
или чумные крысы.
– Нет уж, вы сдохните!.. – бормотал
он, ощущая сухую расползающуюся ломкость под сапогами. – Придется
вам сдохнуть, хотите вы того или нет!..
Однако полностью расправиться со
своими противниками ему оказалось не суждено. Из отсеченных дверью
пальцев на полу продолжало шевелиться с полдесятка, не более, когда
прямо у себя за спиной Митрофан Кузьмич вдруг услышал адский
грохот, от которого вся монументальная погребальница словно бы
подпрыгнула – взвилась над землей и не тотчас опустилась на неё
снова.
Купец медленно повернул голову –
поглядел через плечо: гранитный саркофаг с гробом его отца на
постаменте возле стены больше уже не стоял. Как-то кривенько,
неопрятно он валялся на боку, рядом с постаментом. Гранитная его
крышка отвалилась, раскололась надвое. А из внутренности саркофага
– из дубового гроба – доносились уже не просто звуки шевеления.
Крепкая древесина, без единого пятна гнильцы, вся будто шла
волнами, когда кто-то изнутри раз за разом ударял в неё.
1
Пока Иванушка бежал к Духовскому
кладбищу, ему на всей Губернской улице не встретилось ни единого
человека. И купеческий сын понятия не имел: радоваться он этому
должен или же – пугаться? С одной стороны, хорошо было, что
Иванушку не увидел никто из знакомых – когда он выскочил со двора в
заплатанных штанах, с нелепой махалкой в одной руке и с котом в
клетке, зажатым подмышкой. Но, с другой стороны, куда,
спрашивается, этим теплым летним днем могли подеваться все соседи?
Да, Губернская улица пролегала не по центру Живогорска. И Алтыновы
продолжали жить на этой улице только потому, что Митрофан Кузьмич
не хотел покидать родовое гнездо. А не то они давно бы уже
переехали в центральную часть города. К примеру, на Миллионную
улицу, где купец первой гильдии Алтынов владел роскошным доходным
домом – аж в четыре этажа.