Обрубленные дверным полотном пальцы и
вправду всё еще подергивались – но как-то вяло, почти что
незаметно. Так что больше походили теперь на обломанные прутики с
ободранной корой. И Митрофан Кузьмич высвободил свою
голову из хватки тех невидимых рук, что её сжимали. У него даже
шейные позвонки хрустнули при этом.
А потом он снова обратил взор к
отцовскому гробу, из которого помимо стука снова донеслось сухое
шелестение, походившее на тихий вздох.
– Нет, – произнес Митрофан Кузьмич
твердо, – я должен удостовериться.
Он поднял обломок гранита высоко над
головой, а потом с размаху вонзил его острый скол в край гробовой
крышки.
3
Валерьян Эзопов стащил с себя одежду
своего кузена, даже до собственной комнаты не добравшись: Мавра
Игнатьевна завела его в маленькую каморку под лестницей, куда
заранее принесла его прежнее платье. И Валерьян почти с
наслаждением скинул чужую пиджачную пару – которая и подмокла, и
местами перепачкалась, пока он метался по кладбищу.
– Ничего, я всё вычищу! – пообещала
ему ключница.
Валерьян всмотрелся в её лицо:
загорелое, но зато гладкое, почти без морщин – хоть ей уже стукнуло
шестьдесят. И невольно передернул плечами. Он знал, по какой
причине «баба Мавра», как называл её Иван, взялась помогать ему. Но
от этого знания на душе у него было муторно.
А ключница прибавила между тем – пока
Валерьян переодевался, стоя за дверцей старого, с покоробившимся
шпоном, шифоньера:
– Поднимайся к себе безбоязненно –
никто тебя не увидит. Софья Кузьминична уехала к портнихе, а
Иванушка – тот и со двора-то сорвался!
И она, держа в руках свернутое платье
Ивана, вышла за дверь. Валерьян даже не успел спросить, куда именно
сорвался его кузен.
– Чертова старуха… – пробормотал
он.
Как будто мало ему неясностей и
неопределенностей в этом деле – еще и она решила напустить туману!
Тревога снедала его с того самого момента, как он сбежал с
кладбища. Сбежал, едва не забыв забрать бесценную книгу в красной
обложке. И бросив в размокшей грязи каменья несусветной стоимости –
с которыми теперь наверняка придется распроститься.
Да, при своем бегстве он принял
некоторые меры предосторожности. Во-первых, снова намотал цепь на
прутья кладбищенских ворот. Во-вторых, прочел по красному гримуару
заклятье, которое должно было не подпустить кадавров – ходячих
мертвецов – к этим воротам. А, в-третьих, торопливо шагая по
Губернской улице к алтыновскому особняку, Валерьян по памяти
произнес несколько заклятий, которые призваны были удержать
обитателей улицы в их домах. Не позволить им высунуть носы наружу и
увидеть что-то неподобающее. А от бабы Мавры он знал: вечерней
службы сегодня в Духовской церкви не будет. И отсутствие прихожан
никого не насторожит.