Митрофан Кузьмич завздыхал,
закручинился, когда подумал про сынка. Вот ведь напасть какая! Вся
надежда была теперь только на племянника Валерьяна: умного,
ухватистого, расторопного. Тот, конечно, годами был постарше
Иванушки – ему шел уже двадцать шестой год. Но Митрофан Кузьмич
имел основания полагать, что сын его и к пятидесяти годам не
наберется такого разуму, каким Валерьян обладал уже сейчас. И всё
же – всё же, до того, как принять окончательное решение, купец
Алтынов хотел наведаться на Духовской погост: помолиться в
фамильном склепе. Ну, и в сам храм зайти, конечно же. Попросить у
Господа наущения в нелегком деле, которое Митрофану Кузьмичу
предстояло.
Оставшись без жены, купец Алтынов
чуть не ежедневно посещал Духовскую церковь: договаривался с
тамошним настоятелем об устройстве в храме второго престола – в
честь святой мученицы Татианы. Он и денег дал храму, и сам закупал
материалы для строительства. А потом как-то самой собой вышло, что
прихожане избрали Митрофана Кузьмича мирским старостой. И с тех пор
переизбирали уже пять раз. Так что – купец-миллионщик всё свободное
от повседневных трудов время посвящал церковным делам.
Настоятель церкви, протоиерей
Александр Тихомиров, не раз аккуратно расспрашивал Митрофана
Кузьмича: не имеет ли он намерения вступить в новый брак? Намекал
даже, что подыщет ему достойную невесту. Но тот неизменно
отказывался. Тем более что сынок Иванушка всё время был перед
глазами. А он лицом уродился весь в мать.
Только вот – все те же признаки, что
казались исполненными прелести у Татьяны Дмитриевны, у Ивана
выглядели чудней чудного. И волосы он имел светло-каштанового
оттенка, как у матери. Но – не лежали они у Иванушки золотыми
завитками, а торчали рыжими космами. И глаза он имел большие,
голубые, точь-в-точь как у Татьяны, однако глядели они всё время
как-то глуповато. А уж про улыбку сынка и говорить было нечего!
После нелепой истории с котом Эриком Рыжим, когда Иванушка выбил
себе передний зуб, среди сверстников к нему так и приклеилось
прозвище Щербатый.
Но главное: после того случая Иван,
во всём остальном – совершенно бесстрашный по причине беспечного
легкомыслия, стал до одури бояться собак. Так что купец Алтынов не
мог даже держать при лавках, что торговали в первом этаже его дома,
сторожевых псов на цепи. Иванушка при виде скалящихся собак будто
примерзал ногами к земле. И обретал вид совсем уж дурковатый и
бессмысленный. Только отведя от него собак
саженей