– Так что? – Тетенька устала
дожидаться ответа и потеребила Ивана за рукав. – Знаешь ты или нет
– куда батюшка твой сегодня поедет?
Иванушке страшно захотелось соврать,
сказать: не знаю. Но он тут же решил: тетка по его лицу мгновенно
распознает вранье. А что врать нехорошо – это он усвоил чуть ли не
с младенчества. Пожалуй, единственное, что он усвоил из нерушимых
правил купечества – то, что купеческое слово крепче железа.
И он сказал тетеньке правду.
4
Митрофан Кузьмич пытался успокоить
свою совесть тем, что говорил себе: сын его в любом случае получит
от него в наследство такое состояние, что на одни проценты сможет
до конца жизни прожить безбедно. Тем более что к транжирству
Иванушка никакой склонности не имел. Голуби – те в счет не шли. Да,
за пару московских серых турманов он в прошлом году выложил пять
сотен рублей – все свои накопленные деньги. Да еще отец ему сто
рублей добавил. Но – не мог Митрофан Кузьмич порицать сына за такое
увлечение. Ибо хорошо знал, по какой причине оно возникло. И ощущал
за это свою вину.
И всё же – передать наследственное
дело не по прямой линии, пусть даже и племяннику... Разве такого он
желал? И разве такого желал бы его отец, Кузьма Петрович
Алтынов?
Потому-то Митрофан Кузьмич и хотел,
чтобы Иван поехал сегодня с ним на Духовской погост. И, когда он
вошел в гостиную, где Иванушка обычно сиживал после завтрака, купца
первой гильдии неприятно удивило, что рядом с его сыном
расположилась на диване сестрица Софья. причем эти двое словно бы
секретничали о чём-то.
Иван первым его заметил – тут же
вскочил на ноги, шагнул к отцу. И лицо Иванушки приняло привычное
просительное выражение, которое всегда так раздражало Митрофана
Кузьмича. Тот прекрасно знал, о чем станет сейчас просить его
сынок. Он всегда просил об одном и том же.
– Доброе утро, братец! – почти
пропела Софья, хоть они уже виделись за завтраком. – Дивный денек
сегодня обещает быть!
– Дивный, – согласился Митрофан
Кузьмич, а потом повернулся к сыну: – Идем-ка со мной. Мне нужно
сказать тебе словцо.
[1] Сажень = 2,16 м.
1
Мавра Игнатьевна, купеческая
ключница, или, как теперь говорили – экономка, не имела привычки
подслушивать по углам. И разговор хозяина с простофилей Иваном она
услышала по чистой случайности. Она протирала хрустальную посуду в
маленькой кладовке, примыкавшей стеной к хозяйскому кабинету. И
сквозь тонкую стенку – дранка да штукатурка – разбирала каждое
произносимое слово.