– Что тут происходит? – прошептала я
себе под нос, задавшись этим вопросом в тысячный, наверное, раз за
прошедшие с момента приезда дни.
Несмотря на то, что комната была
залита ярким солнечным светом, мне было не по себе. Тени под
книжными стеллажами выглядели неправдоподобно темными и живыми. Они
шевелились на полу подобно змеям, хотя, конечно, скорее всего виной
было мое расшалившееся воображение.
И внезапно мысль о побеге из Аерни
стала невыносимо притягательной. А может, плюнуть на все? Сдался
мне этот древний дом. Жизнь-то дороже. Но я тут же устыдилась
своего сиюминутного трусливого порыва. Какая я все-таки
впечатлительная! По сути, еще ничего страшного не случилось. Я не
видела ни одного призрака. Правда, загадочного со мной за эти дни
произошло в избытке, но с другой стороны – все это могло быть
построено. Разыграл ведь Лукас передо мной тот ночной спектакль.
Вдруг он успел побывать и здесь и щедро заплатил этой троице за
новое представление?
Гилберт долго не возвращался, и я
совсем было собралась улизнуть. Все равно, как оказалось, от
библиотеки осталось одно название. Вряд ли я найду в этом доме
подшивку газет. Нейна Амалия, возможно, могла бы рассказать мне
много интересного, но я в жизни бы не стала ее ни о чем
расспрашивать. И без того ужаса натерпелась. Да и кто поручится,
что в голове у несчастной старушки не перемешались самым
причудливым образом быль с фантазиями?
Впрочем, была одна веская причина, по
которой я не хотела уходить, не дождавшись прежде возвращения
молодого человека. В голове неприятной занозой сидели его слова,
которые он произнес прежде, чем отправиться на помощь Габриэль. А
вдруг юноша решит, что я так быстро удалилась, потому что тоже
решила поживиться чем-нибудь стоящим из его дома? Не думаю, что я
вправе винить его за такую подозрительность. Кто знает, как я бы
вела себя, лишившись по вине воров практически всего имущества.
Наконец, я услышала, как где-то в
глубине дома хлопнула дверь, и спустя некоторое время в зал вошел
Гилберт. Юноша выглядел очень измученным. Рукава его рубахи
оказались закатанными, а на предплечье виднелись свежие глубокие
царапины с запекшимися капельками крови.
– Простите, что заставил вас ждать. –
Гилберт не сел даже – рухнул на один из стульев, которые сиротливо
жались к стене. Измученно смахнул тыльной стороной ладони испарину
со лба. – Моя бабушка… В общем, когда она нервничает – то
становится агрессивной. А ваш приход ее очень взволновал.