Затем память начинала подводить. Дальше происходило черт-те что.
То ли глюки, то ли сон пополам с реальностью. Дрался ли я с
ассистентами на самом деле? Или просто начал буянить, пока меня не
вырубили? Разговаривали ли на самом деле гулкими неестественными
голосами Димон и доктор? Муть в памяти не желала рассеиваться.
Зачем меня надо было привозить в этот сарай? Что это вообще за
место такое?
И где люди? Где доктор и его ассистенты?
Я постоял, потер лицо. Тумана в голове нет, я на сто процентов
уверен, что не сплю. Более того, чувствую себя неплохо, точно
выспался от души. Скорее всего, так оно и было, в камере-то...
Если здесь нет охраны, стоит потихоньку выбираться.
Я осторожно приоткрыл узкую дверь, заглянул. Душевая кабинка,
очень старая, как и все здесь, душевая лейка позеленела от времени,
кафель разбит, на крючке висит нечто, похожее на бороду лишайника.
Мочалка? Занавески нет, хотя раньше была, судя по следам на стене.
Рядом с душем унитаз с желтыми потеками. Воняет дешевым мылом
пополам с застарелой мочой.
Я вернулся в комнату и заметил на столе пухлый журнал,
заполненный наполовину. Прошнурованный и пронумерованный от руки. Я
открыл последнюю запись.
“14.06.82. Олесь Панов, мусорщик, квест к буржуям, 12 часов,
выбор доп. опций по соб. жел.”
– Что за?.. – забормотал я. – Какой еще мусорщик? Какой квест? И
почему восемьдесят второй год?
На несколько мгновений закружилась голова. Я присел на стул,
держась за столешницу. Задышал ртом глубоко и ровно, и дурнота
потихоньку сошла на нет.
Я абсолютно ничего не мог понять, уму было не за что уцепиться,
потому что не находилось никаких подсказок. Но кое-что я все-таки
уловил.
То, что влип гораздо мощнее и глубже, чем представлялось
каких-то две минуты назад.
Некоторое время я сидел на скрипучем деревянном стуле в одежде
бомжа, в портянках и берцах, и не мог набраться смелости встать и
выйти из комнаты. Не был готов увидеть правду.
Потом все же решился. Поднялся и подошел к окну. Выглянул.
Сразу за окном росли низкие кусты, за ними вздымался пологий
зеленый склон, по которому змеилось несколько вымощенных камнями
тропинок. Наверху склона пролегал трехметровый забор из ржавой
решетки, со спиралью колючей проволоки наверху. На заборе висел
кусок фанеры, на котором темнела надпись, сделанная от руки.