— Ну, — обрадовался инспектор, — так и скатертью дорога! Никто
госпожу удерживать и не станет. А вот кровные дети бунтовщика в
правах по закону поражены, и, поскольку отец повесился, кормить их
некому, поступим с ними, как решено было… А за землю и дом господин
староста, к примеру, госпоже выдаст небольшую компенсацию —
много-то за неудобья и не полагается, но доехать до столицы
хватит.
— Дык выделю, — судя по всему, староста счел необходимость
платить даже малость за то, что уже и так считал своим, личным
оскорблением и несправедливостью, потому и разговаривал сквозь
зубы. — Но и землицу тогда сразу на меня и перепишем! А на сопляке
ничо числиться не будет, из милости принят, и все тут!
— Собирайтесь, госпожа Коршевская, — сухо заявил мне
светловолосый лейтенант, одарив очередным льдисто-серым взглядом. —
Я лично провожу вас на станцию. Вы вернетесь к родителям и в
следующий раз, надеюсь, будете осмотрительнее при выборе спутника
жизни.
Я несколько раз медленно вдохнула и выдохнула. Посчитала про
себя до десяти, потом обратно. Сжала плечо помертвевшего Лисандра
так, что он чуть слышно охнул, но перестал таращиться на меня
опустевшими плоскими глазищами, сморгнул и прикусил губу.
— Я была о вас лучшего мнения, господин лейтенант! — все так же
сухо, безэмоционально и твердо. — Вы, мужчина, дворянин,
предлагаете мне уехать и бросить беспомощных детей на верную
гибель?! Да как вы смеете!
О-о-о-о, как он вспыхнул гневом! Желваки на скулах заиграли,
руки в кулаки сжал, выпрямился так, как будто я его по спине кнутом
огрела. Несколько секунд мы играли в гляделки, прожигая друг друга
взглядами, а потом… потом он первый отвел глаза.
Вот только злиться не перестал. Я прямо услышала натуральный
скрежет зубовный. За что он меня так ненавидит? Точнее… я теперь
вспоминаю — ненавидел он моего мужа. Так, что едва сдерживался всю
дорогу, пока караван кибиток ехал по весенней распутице. И
ненависть эта, кажется, была взаимна. Ну а мне доставалось за
компанию. Детей же он просто не замечал… или не видел — они почти
не выходили из кибитки.
Ну что же, теперь господин офицер имеет все основания не любить
лично меня. Что и демонстрирует.
— О детях обещали позаботиться, и… — довольно зло и все еще
сквозь зубы начал было он.
Но мой состав уже сошел с рельсов, и его было не остановить.