– Чего треплешься? Я лишь на год старше тебя, а у меня уже
несколько их было. Неужто у тебя еще ни одной?
– А откуда тут девки? – смутился Флор. – Мне восемнадцать годков
уже в пути исполнилось, а до этих дней я только и делал, что с
отцом добирался в Якутск и дальше до Нижнеколымска. Ты же знаешь,
что в тех землях мой тятька сгинул год назад.
– Да, я вспомнил. Ты рассказывал. Плохи твои дела. Ты же
говорил, что матушка померла еще в Мезени?
—Да. А потом мы с тятькой сюда добирались больше года, много
повидать довелось, наслышался разного. И о жарких землях тоже.
Занятно, да?
– Это так, Флорка. А я почти здешний, даже родился на Лене, в
самом верховье. Там у тятьки было зимовье. Теперь и у меня никого
нет. Все померли. Брат пропал лет шесть назад. Плохо одному на
свете жить. Мать у меня была не то якутка, не то тунгуска. Разве их
разберешь! Я тогда не интересовался такими понятиями. Мне было все
равно.
– Ты говорил, что даже немного их язык знаешь. И до сих пор не
забыл?
– Забываю! Да на что он мне сдался! Тятька постоянно ругал мать,
когда у нее проскакивали в разговоре тунгусские слова. С тех пор я
и не люблю материнский язык. Обойдусь.
– Тебе когда было девятнадцать?
– Еще в прошлом году. Недели через две после Рождества. Скоро
будет двадцать.
– Не так уж и скоро! Еще далеко до Рождества, Никита. – В голосе
Флора слышалась грусть и какая-то неуверенность. – Интересно, где
мы будем в тот праздник? И будем ли вообще живыми-то? Боязно мне в
этом море-океане. Скоро осень, а мы так и не добрались до того
носа, который Семейка Дежнев собирался обойти и выйти к речке
Погыче. Неужели на той речке можно добыть соболей и лисиц знатных?
Вот бы наменять у тамошних тунгусов. Можно было бы зажить
получше.
– Разбогатеть не все могут, Флорка. Да там тунгусов может и не
быть. Сибирь населяет великое множество народов. А те земли еще не
прошли наши люди,
Долгие сумерки никак не хотели перерасти в ночь. Было достаточно
светло, в небе спешили последние косяки птиц, готовившихся к
ночлегу.
– Ребятки, можно готовиться спать. Макарка, поди натопи печь на
носу, в поварне. Уже холодает. А ветер все никак не изменится. Я
пройдусь поблизости, посмотрю охотников. Что-то они припозднились.
Как бы чего не случилось.
– Вот какие слова мне больше всего по душе! – воскликнул Митяй и
первым полез на коч, лежащий почти на боку.