Уничтожить столь могущественное существо было безумием даже для
Богов. Пришлось пойти на многое, чтобы использовать Печать Бога
Смерти — одну из сложнейших печатей Семи Небес.
Баронк кивнул, убирая клинок за пояс. Он сделал шаг к пустым
цепям, что безжизненно покачивались у пустой стены, и самодовольно
хмыкнул, крепко держа у груди камень Азраиля.
Этот артефакт способен восстановить уничтоженный Андаман. Он
способен сделать невозможное возможным.
— Сдох-таки, Азра... — но не прошло и секунды, как его улыбка
померкла, а глаза наполнились страхом. — Почему... почему печать
все ещё не?..
Он не смог договорить — застыл на полуслове и внезапно
замер.
Яркая вспышка вновь озарила помещение, ослепив всех
присутствующих в нём. Перед глазами возникло истерзанное долгими
мучениями лицо; безглазое и беззубое — такое, что даже не снится в
страшнейших снах. Это было лицо Азраиля, что смотрел на него
кровавыми пустотами вместо глаз, с той же ехидной улыбкой.
— Это... невозможно.
Кисть Азраиля, на которой оставалось лишь два пальца, за долю
секунды пробила грудь обездвиженного вассала и сорвала камень с его
шеи, унося его с собой в неизвестность.
— НЕТ! — взвыл Рафаил, метнувшись в сторону вспышки, но тут же
подкосился и, свалившись, прокатился по поверхности пола.
Вспышка погасла — и теперь на месте, где должен был висеть
Азраиль, вновь никого не стало. Баронк же... взревел от ярости.
***
...война только начинается.
Точнее, я возвращаюсь в самое начало — во времена, когда всё
только зарождалось.
Вспышка погасла.
Кричать и радоваться уже сотню лет как не входило в мои
привычки, но... место, в котором я находился, всё же сменилось
другим. Схожим с прошлым, но... абсолютно другим.
Видит Бог, это не Преисподняя! Я не погиб.
Гравитация, скорость мысли, зрение и боль. Ощущения вернулись,
взрывая мозг старой и сильно забытой информацией; а в глаза ударил
свет. Но не тот, что исходит от Солнца, Лютры и так далее — а тот,
что отражает работоспособность полностью здоровых глаз.
Я поморгал — поначалу сложно, но потом привыкаешь — и закатил
глаза от наслаждения.
Иди ты к чёрту, Рафаил, мои глаза видят!
Прошлую сотню лет я обитал в одной и той же комнате — в одном и
том же положении. И уже начал забывать о том, как выглядит мир за
её стенами, но сейчас... передо мной появилось что-то совершенно не
похожее на темницу Седьмого неба.