А такой смерти он не пожелал бы никому.
Для воинов-майити, судя по всему, такие вещи были не в
диковинку.
Игорь, хотя считал себя привычным ко всему, едва сдерживался.
Броситься на ближайшего воина, отнять оружие — а там будь что
будет. Вместо того, чтобы стоять здесь, и смотреть, как трус, как
дрожащая тварь.
Но он не сделал ничего. Вместо этого просто смотрел на ушастых,
запоминая их лица. Когда-нибудь удача ему улыбнётся. И тогда многие
пожалеют о содеянном.
Казалось, это никогда не кончится. Но вот бедняга мусорщик, до
этого только глухо стонавший, издал нечеловеческий, громкий,
вибрирующий вопль, эхом раскатившийся по побережью.
Со скал сорвались и с пронзительными криками заметались чёрные
птицы.
Мусорщик обмяк, тело его обвисло, как тряпичное. Всё было
кончено.
- Запомните, капитан Роберт, - негромко сказал стоявший
неподалёку (под надёжной охраной свиты) советник королевы. - Так
будет всякий раз, когда вы сделаете глупость. Не вынуждайте нас к
ответу. Запомните — это ваша вина.
Советник развернулся и ушёл. Пленников схватили и утащили от
места казни.
Игоря вернули в прежнюю палатку. Его оставшихся товарищей —
Марта и старейшину-ний'зи — потащили куда-то в другую сторону.
Попытки узнать, куда их увели, остались без ответа.
Он тяжело опустился на циновку, уткнулся лбом в колени и закрыл
глаза. Перед внутренним взором стояло изуродованное, окровавленное
тело парнишки-мусорщика.
"Это ваша вина" — сказал советник.
Сколько Игорь так просидел в оцепенении, он не знал. Потом
лагерь загомонил, раздались возгласы командиров, визг и сопение
ездовых и тягловых ящеров, скрип колёс обозных повозок. Войско
снималось с места.
Как во сне, Игорь шёл вперёд. Раскалённое солнце сияло бронзой,
выглаженный бесконечным ветром песок шуршал под ногами. Шаг, ещё
шаг, потом ещё. Вслед каждому движению по песку извивалась, как
змея, прочная металлическая цепь.
Цепь была не слишком тяжёлой для сильного тела итиола. Но сзади
тащился тяжким грузом прикованный за ногу менестрель.
Вид у работника пера и чернильницы был жалкий. Совсем не такой,
как раньше, когда вдохновенный поэт выписывал кренделя по палатке.
Сейчас Фат'Лаггз еле брёл, загребая песок босыми ступнями. Лицо его
выглядело как один большой синяк. Уши, покрытые слипшимся от крови
пушком, который из палевого превратился в багровый, печально
обвисли.