— Ну вот! — жизнерадостно вскричал
майор Карапыш, увидев моё творение. — А говорил: «не умею»!
И приказал повесить это убоище на
стенд.
***
Проснулся я, как всегда, минут за
пять до утренней побудки, только вот с ощущением смутного
беспокойства. Лежал, не шевелясь, под простынёй и тревожно
прислушивался к себе. А уж когда дневальный гаркнул подъём и
рядовой Леший, вопреки обыкновению, наравне со всеми скатился с
койки, кинулся к своей тумбочке и принялся судорожно влезать в
штанины, я окончательно осознал, что день нам предстоит необычный и
непростой.
В строй мы с Лёхой стали
одновременно.
— Чего это ты? — тихо спросил я.
— Не знаю, — с трепетом отозвался он.
— Что-то предчувствие у меня какое-то…
Предчувствие, похоже, одолевало всех.
Даже вышедший к нам старшина Лень и тот выглядел на этот раз не
слишком самоуверенно.
— Отдохнули за месяц? — с нервозной
ехидцей осведомился он. — Жирок вокруг пупка завязался?.. Будем
жирок растрясать.
И приступил к поверке.
— Ребята, что случилось? — шепнул
я.
— «Дед» из отпуска вернулся, —
прошептали в ответ.
— Какой «дед»?
— «Дед» Сапрыкин. Командир
батареи…
О комбате мы с Лёхой были уже
наслышаны, хотя ещё не видели ни разу. В отпуск он ушёл в тот самый
день, когда мы появились в дивизионе. Личность настолько
легендарная, что воспринималась нами как какой-нибудь, я не знаю,
фольклорный персонаж. Мифологический. Вроде того же лешего.
Кстати, прозвище «Дед» применительно
к офицеру — верх уважения со стороны нижних чинов. Всё равно что
присвоенный поручику солдатский Георгиевский крест.
На общем построении я комбата
хорошенько не разглядел. Такая возможность представилась мне лишь
на огневой позиции. «Дед» был приземист и громоздок, как Вий.
Из-под козырька офицерской фуражки виднелись крупный бугристый нос,
жёстко сложенные губы и нечеловечески широкий подбородок. Казалось,
подведут сейчас к майору кого-либо в чём-то виноватого — и
прозвучит глуховатый подземный голос: «Поднимите мне козырёк…»
— Всем разойтись, кроме майского
призыва…
И остались мы, девять салажат, перед
этаким страшилищем.
— Хрен знает кого уже призывать
стали... — проворчал комбат. — Хромые, очкастые… — Чуть запрокинув
голову, оглядел обмершую шеренгу. Взгляд его остановился на
Лёхе.
— Рядовой Леший! — немедленно
отрапортовал тот.