— Не в три, а в пять.
— Не бывает таких зверей!
— А я говорю бывает. Вон, царь, верно, видел. Его спроси —
подтвердит.
— Ха, сказанул. Где мы и где царь? Спроси, ага.
— И, кстати, не кость это, а зуб зверя абу. Из пасти на локоть
торчит.
— Не на локоть, а на два.
— Врёте вы всё. Не бывает ни зубов таких, ни зверей. Как они
жуют-то такими зубами?
— Ха, городской! Ты что, кабана ни разу не видел? Клыки у него
знаешь, как торчат? Вот и у зверя абу так же.
— Отвали, деревня! Будешь мне тут про заморских зверей вещать.
Про свинью свою расскажи.
— А там вон что несут? Не видать.
— Говорят, благовония, мирру и ладан.
— Благовония? Что-то не чую.
— Так не мудрено, от тебя свиньёй несёт, не перешибить.
— Да просто мешеди проехали, лошади яблок навалили, ступить
некуда!
— Как царь-то с царицей теперь проедут?
Царь с царицей задержались у святого места за городом,
благодарили богов за благополучное возвращение. В Хаттусу въехали,
когда солнце давным давно миновало зенит и первым делом
проследовали не во дворец, а в храм Шаушки, где и ей
поклонились.
Наконец службы в храмах были окончены, знатные люди, жрецы и
военачальники поприветствовали царя и царицу, подарки из далёких
стран были розданы.
Народ постепенно расходился с площадей. Горожане вдоволь
нагляделись на диковинные подарки фараона. Особо зоркие разглядели
даже дивное ожерелье иноземной работы на шее у царицы Пудухепы. Оно
сияло золотом и самоцветами, переливалось радугой в лучах
заходящего солнца.
Царь с царицей почти всю дорогу путешествовали в крытом возке на
четыре колëсах, но при въезде в Хаттусу встали на колесницу. Она
подкатила к подножию лестницы у врат Цитадели, за которой
возвышалась халентува, царский дворец.
На верхней ступени лестницы царя ожидали Хастияр и ещё несколько
человек. Позади колесницы невозмутимые мешеди сдерживали напиравшую
толпу любопытных.
Великая таваннанна Пудухепа первая сошла на землю и протянула
руку царю. Хастияр сжал зубы. Он знал, почему происходит так, а не
наоборот, как должно.
Хаттусили шагнул с колесницы, держась за бортик и руку жены.
Посмотрел на толпу подданных, на Пудухепу. Взглянул на небо.
— Какой необычный закат. Что он предвещает?
Взгляд царя скользил по лицам подданных. Хастияр, поймав его,
чуть мотнул головой куда-то в сторону. Хаттусили скосил туда глаза.
Там, за спинами стражей и встречающих ожидали восемь человек с
роскошным креслом на открытых носилках.