Хаттусили коротко кивнул и прошёл внутрь Цитадели.
Хастияр шагнул к горожанам и громко сказал:
— Ну вот, слава всем богам, Солнце наше дома! Расходитесь,
добрые люди! Восславьте богов!
Народ потянулся по домам, обсуждая небывалое зрелище. Знатные и
родовитые люди тоже разъезжались из дворца, получив свою долю даров
и царских милостей.
Когда последние гости покинули халентуву, в царском архиве
собрались лабарна и таваннанна, а также те, кто правил Хатти в их
отсутствие. Хастияр, Первый Страж, и Курунта, тукханти, наследник
престола, приходившийся царю племянником, младшим сыном покойного
старшего брата. Им следовало передать дела, и предоставить
подробный отчёт, о том, что случилось в Хатти за время отсутствия
царской четы.
Хаттусили сидел в кресле, сунув голые ноги в большой чан из
обожженной глины. Над мутной водой поднимался пар.
— Может, стоило в твоих покоях собраться? — спросил Хастияр.
— И тут неплохо, — ответил Хаттусили, — какая разница, куда
тащить корыто? Я же знаю тебя, чего-нибудь забудешь и придëтся
гонять твоих бедняг за табличками.
— Когда я что-то забыл?
— Ну не забудешь, а мыслью растечëшься. Как тогда, когда
обсуждали Лукку, а тебе приспичило привязать туда аххиявские
дела.
— И сегодня о западных делах пройдëт речь, — сказал Хастияр.
— Вот видишь.
— Но не надо никого никуда гонять, я всë прекрасно помню.
— Свежо предание, дедуля, — усмехнулся царь.
— Сам такой, — спокойно ответил Первый Страж, не смутившись, что
говорит эти речи одному из самых могучих владык подлунного
мира.
— Я ещë нет.
— Вот и я тоже.
— Они ещë не сделали тебя дедом? — удивился Хаттусили, — я был
уверен, что приеду, а ты тут с пелëнками уделанными.
— Дерьма и без того хватает, — ответил Хастияр, — а мои не
торопятся.
— Может лекарю показать? Ассулапийя со мной вернулся.
— Я его видел уже. Не надо лекаря, все здоровы, сами разберутся.
Ты-то как?
— Как... — пробормотал царь.
Он вытащил из чана правую ногу. В горячей воде она покраснела. В
свете масляных ламп, освещавших комнату, Хастияр видел на ступне
Хаттусили неприятного вида нарост, торчавший в сторону от
мизинца.
— Вот как, каком кверху.
— Вроде такой же.
— Больше стал, — негромко проговорила Пудухепа.
— Да, на моё копыто теперь обувь шить умучаешься.
— Ассулапийя что говорит? — спросил Хастияр.
— Вот этой жгучей жижей лечит, — сказал царь, — хорошо хоть пить
не заставляет. Вонища от неë...