Именно поэтому я больше не убиваю людей, именно поэтому
давно отринул Скверну, именно поэтому каждую декаду прихожу сюда
и выворачиваю душу наизнанку.
Просто не хочу потерять самого себя.
Так помогите мне в этом, Святые! Дайте сил и уберегите
от ошибок!
Я поднялся с колен и оглядел полутемное помещение
молельного дома; ряды скамей, светильники с потушенными уже
свечами, на стенах — образа Святых. Тишина, спокойствие,
умиротворенность.
Благодать, что рассеивает Скверну и помогает держать бесов
в узде.
— Себастьян... — подступил невысокий и сутулый
священник, в плохо подогнанном к его нескладной фигуре
одеянии.
— Благословите, святой отец, — склонил я перед ним
голову.
Тот легонько прикоснулся к моей макушке, прошептал слова
короткой молитвы, и вдоль позвоночника ровно металлической
щеткой провели, а в груди защемило, и накатило
неуловимое ощущение счастья, слегка приправленного малой толикой
печали.
— Да хранят тебя Святые, Себастьян, — произнес
священник, отнимая руку.
— Благодарю, отче, — произнес я, чувствуя, как
отпускают тревоги и заботы.
Вот ведь! Вроде и никаких причин для беспокойства нет,
а скрутило всего, будто перед непогодой.
И не суставы крутит, — нутро.
С чего, почему — непонятно.
— Себастьян! — тронул меня за плечо священник.
— Да? — встрепенулся я, стряхивая
задумчивость.
— Сегодня мы проводим всенощную службу во здравие
герцога Гастре, не желаете присоединиться?
Я покачал головой:
— К сожалению, отче, меня ждут в другом месте.
— Не беда, — мягко улыбнулся священник.
— Приходите чаще, вам всегда здесь рады.
— Обязательно, — пообещал я, хоть прекрасно знал,
что в следующий раз появлюсь тут через декаду,
и ни днем раньше.
Попрощавшись со священником, я распахнул тяжеленную
дубовую дверь, шагнул под сыпавшее мокрым снегом небо,
и тотчас из темноты выступил невысокий жилистый
паренек.
— Плащ, мастер? — уточнил телохранитель, расправляя
приготовленное для меня теплое одеяние.
— Не стоит, Ори, — покачал я головой
и забрал у него лишь трость с массивным серебряным
набалдашником. — Не холодно.
Зимы в Стильге по обыкновению своему мягкие,
не стала исключением и эта. И пусть слякоть,
промозглый ветер с моря и вечная морось опостылели хуже
горькой редьки, но лучше уж так, чем лютые морозы
полуночных земель.