Подсказкой стало упорное нежелание везунчика приближаться к
зеркалам. А когда при рукопожатии уловил присутствие поработившего
сознание и душу человека нечистого, все окончательно встало на свои
места. Ведь притаился в пареньке не простой сгусток скверны, а
старший бес. Создание, вырвавшееся из Бездны, где никогда ничего не
происходило и никогда ничего происходить не будет, и потому
страдающее от смертной скуки. Хитрая холодная гадина, способная
читать собеседника как открытую книгу. «Бесноватость как она есть»,
раздел «Старшие бесы», глава «Владыки азарта».
Выиграть у такого в карты? Это не под силу даже Ловкачу!
Кстати о нем...
Я прищелкнул пальцами, привлекая внимание картежника, и указал
на медленно шествовавшего через зал Ленивца.
— Поговори с ним насчет вознаграждения.
— Охолодись, Себастьян! — нахмурился Николас Лаурай. — С каких это
пор ты здесь распоряжаешься?
— Разве теперь это не мое заведение? Ты его только что проиграл в
карты, не забыл? — Я взял со стола собственную расписку на шесть
тысяч крон и поднес уголок листа к пламени свечи. — Так получилось,
ничего не поделаешь.
— Но как же так? — пролепетал Николас, которого при этом известии
едва не хватил удар.
— Не переживай. — Я похлопал его по щеке и пообещал: — Позже мы это
обсудим.
Ори и Гастон принялись сгружать со стола золото; я передал Ленивцу
купчую на «Янтарную русалку» и вышел на крыльцо, где уже стоял
чем-то озадаченный Хмурый.
— Мы упустили пахартцев, — сообщил он.
— Как так? — невольно вырвалось у меня.
— Не знаю. Никто не видел, как они выходили на улицу, внутри их
тоже нет.
Я нахмурился, потом махнул рукой:
— Бесы с ними! Никуда от нас не денутся.
— Найдем, — подтвердил Хмурый. — Суетные шибко, таких одно
удовольствие ловить.
— Все, иди, — отпустил я его и вернулся в «Янтарную русалку»
переговорить с теперь уже бывшим владельцем заведения. Многие
денежные мешки захаживали сюда исключительно из-за близкого
знакомства с Николасом, и терять такую клиентуру не хотелось. Да и
связи с окрестными стражниками дорогого стоили.
Как на грех, Лаурай понимал это не хуже меня, и разговор затянулся
до самой ночи. В итоге столковались о причитающейся ему четверти
всех доходов, и цифра эта совершенно не устроила ни его, ни
меня.
Мешок Костей обычно говорил, что «компромисс — это когда
недовольными остаются обе стороны», и на компромиссы никогда не
шел. Из-за своей ненасытности и погорел. Я не такой, я предпочитал
с людьми договариваться.