— И?
— Отойдет расследование братьям-экзорцистам,
и ты сможешь направить его в нужную сторону.
— Возможно. Но все мои связи в ордене
Изгоняющих — это отец Доминик, которого водишь
в баню ты, а не я.
— Ты — их официал, твоим словам доверия
больше.
— Думаешь?
— Уверен, Себастьян. Я знаю отца Доминика, к тебе
он прислушается.
— Хорошо, — обреченно вздохнул я, не видя
никакой возможности отказать приятелю в его просьбе, —
попробую с ним переговорить. Но ничего
не обещаю.
— А ничего и не надо обещать. Просто
поговори.
Я покивал головой и задал вполне резонный в этой
ситуации вопрос:
— А мне что с того?
Джека будто паралич разбил.
— Ты... — после театральной паузы выдавил
он из себя. — Да я для тебя всегда...
А ты... Как ты только можешь, Себастьян, быть таким
меркантильным? Неужели наша дружба для тебя ничего
не значит?
— Дай подумать... — Я уставился в потолок,
потом перевел взгляд на приятеля и отрезал: — Нет,
Джек, не в таком деле.
— Чего ты хочешь?
— Услуга за услугу.
— Договорились.
— Точно?
— Точнее не бывает!
Мы пожали друг другу руки, Джек допил бренди, поправил шейный
платок и отошел к двери.
— Жду от тебя хороших вестей, — уже оттуда
предупредил он.
— Проваливай, — прорычал я в ответ.
Рыжий пройдоха не заставил себя просить дважды
и отправился восвояси. Я встал у окна и, глядя
в ночь, стал прикидывать, стоит ли овчинка выделки.
По всему выходило, что ввязываться в эту историю слишком
рискованно, но у меня было не так много друзей,
чтобы ими разбрасываться. К тому же Джек
и в самом деле мог оказаться полезен. Услуга
за услугу, да?
Это соображение в итоге и решило дело.
Следующим днем на дворцовой площади оказалось неожиданно
многолюдно. И пусть на головы зевакам с неба
сыпались хлопья мокрого снега, а порывы резкого ветра так
и развевали полы длинных плащей, никто и не думал
расходиться. Наоборот, будто привлеченные светом ночника мотыльки,
горожане понемногу стягивались к памятнику Святому
Огюсту.
От меня же все шарахались как бесы от ладана.
Заслышат за спиной звон колокольцев, обернутся —
и сразу, потупив взор, отходят в сторону, словно
их застукали на чем-то непристойном.
Точно ведь не почтить память герцога Гастре собрались,
но тогда зачем?
Я внимательно огляделся по сторонам, не заметил
ничего подозрительного и неспешно двинулся дальше.
Неспешно — не из-за опасения влипнуть
в неприятности, просто подошвы не слишком удачных сапог
так и скользили по обледенелой брусчатке площади.