Я отпустил руки сестер, шагнул вперед и сотворил оберег.
Защитное плетение выдержало несколько мгновений, а затем чудовищная
сила бросила меня, как тряпичную куклу. Я сбил собой сестер и
покатился по полу. Ребра вспыхнули от боли, но я поднялся, готовый
продолжить схватку.
Успел увидеть, как упала замертво остолбеневшая Мария. Как
Карачун, схватив маленькую Катю за горло, превращает ее в ледяную
статую.
Мой мир исчез — растворился в безудержной боли и ослепляющем
гневе. Срывая горло криком, я сотворил ледяной меч и кинулся в
атаку.
Но Карачун не дал приблизиться. Я даже не понял, что меня
сразило — просто в следующий миг снова покатился по полу и ощутил,
как бок заливает горячей кровью. Попытался встать, но сил не
хватило.
Перед глазами потемнело, а затем вдруг вспыхнуло ярко-белым, и
все исчезло.
[1] Зарев — август
[2] Стужень, Сечень и Лютень — декабрь, январь и февраль
Я то приходил в себя, то снова пропадал в забытье. Почему-то
казалось, будто я несусь на поезде — слышался мерный стук, мимо
проносились деревья и заснеженные поля.
Я был обессилен и уничтожен. Раненый бок горел, в то время как
остальное тело сводило от холода. Я не чувствовал рук и ног, а мой
разум был как перепуганная мышка, которая не понимала, куда бежать
— на свет сознания или в нору беспамятства.
Вновь очнувшись, я вдруг оказался среди людей. Незнакомые
гвардейцы со знакомыми, вроде, шевронами на плечах. Один из них
осторожно взял меня на руки и понес. Теряя сознание, я увидел коня,
который грустно смотрел мне вслед. Белая шкура была покрыта ранами,
а спина залита кровью. Моей кровью.
Меня внесли в теплый дом. Стало шумно. Топот, лязг металла,
обрывки приказов.
— Демид?! — раздался крик почти над самым ухом. — Демид
Морозов?!
— Так точно, ваше благородие. Докладывают, что...
Все, что говорили дальше, я слышал как невнятное «бу-бу-бу». В
ушах звенело, я, казалось, едва дышал, и даже веки приподнял с
огромным трудом.
— Граф... — выдохнул я.
— Ш-ш, мой мальчик, тихо, — граф Холодов, ближайший соратник
нашего рода, погладил меня по щеке.
Его сухая ладонь ощущалась горячей, будто раскаленный металл. А
голос почему-то показался недружелюбным, несмотря на добрые
слова.
— Моя семья... — прошептал я и вновь соскользнул в темноту.
На этот раз забытье увлекло меня надолго. Сквозь него я слышал
голоса и чувствовал мягкие прикосновения живы. Наверное, со мной
работал лекарь — я достаточно раз получал травмы на уроках
фехтования и не только, чтобы знать, как ощущается целительское
плетение.