– Я не хочу, чтобы калеку принесли в жертву.
– Что?! – родич Пятой Травы непроизвольно прикрыл рот ладонью. –
Такая ценная кровь! Такой шанс возвыситься! Но… почему, мой
господин?
– Мне кажется, Хуакумитла больше пользы принесет живым.
– Этот калека?
– Ты что-нибудь слышал о четланах… хотя бы, десять лет назад?
Это было настолько незначительное племя, что и знать о нем нечего.
А, когда я пришел в их земли – изумлению моему не было предела.
Невиданный кора-пиль, стек-тла и тумбага. У них всё было иначе, всё
по-другому. Они по-другому растят маис, по-другому лепят посуду. Я
видел множество вещей: и в поле, и за столом, и в постели владыки –
которые заставляют жить иначе.
– Зачем нам жить иначе? – нахмурился родич.
– Чтобы получались те удивительные вещи, которые умеют делать
четлане.
– Я все-таки не понимаю, при чем здесь Хуакумитла? Почему ты
хочешь обратить свою величайшую славу в позор? Разве не научились
наши мастера делать их тумбагу?
– А стек-тлу – так и не научились, – вздохнул Пятая Трава. – А
калека внезапно объявился в Стране Облаков – и снова всё у него
заработало.
– Он просто забрал с собой мастеров.
– Не просто… Я много допытывался у четланского торгаша, что
отдался нашей власти. Тот мне сам говорил: ничего этого не было,
пока Хуакумитла не пришел к власти. И не начал поднимать свою
калечную руку. Эх, жаль, что толстяка свои же прирезали – он бы еще
много мог рассказать.
– Но я не понимаю…
– Вот именно: не понимаешь. Тайные знания открылись калеке.
Тайные и удивительные. И уже он открыл их своим мастерам.
– А мы теперь заберем всех его мастеров! – радостно продолжил
Кемицтак. – А после жрецы вырвут сердце калеки, во имя наших
богов!
– Но вдруг в сердце Хуакумитлы скрыты еще неведомые тайны?
Говорят, нет ничего хуже отчаяния. Хрень полная! Отчаяние – это
манна небесная. Рай. Ты уже ничего не ждешь и ни на что не
надеешься. Тебя ничего не страшит.
О таком только мечтать можно.
А у меня отняли надежду. Погрузили в самый лютый мрак бытия, в
одну сплошную боль и страх, концом которого станет только вспоротый
живот и вырванное сердце… И вдруг спасение оказалось близко! Просто
на расстоянии вытянутой руки! Только протяни…
Но оно не состоялось. Астеки отбились, уволокли меня в какую-то
деревню, засели в круговую оборону. Я же отупело сидел на земле,
машинально жевал черствую лепешку и не мог поверить, что последняя
надежда отнята. Это была такая боль, что меня могли резать на куски
– я бы ничего не почувствовал.