Полковник лениво убрал листок
обратно в стол и поднял на меня свои бирюзовые рентгены.
– Имя: Оккель Марк Генрихович, вам о
чем-нибудь говорит?
Я аж вздрогнул. Дядя Марк… вот чего
не ожидал, того не ожидал.
– Да, конечно, это мой родной дядя…
по матери.
* * *
Мои родители умерли, когда мне было
три года. Как мне сказали – погибли в автокатастрофе. А меня
усыновил родной мамин брат – дядя Марк. В его семье и прошло мое
детство. Мы жили в Ленинграде вчетвером: дядя Марк, его жена тетя
Софья и её дочь, моя сводная сестра и ровесница Сашка.
Дядька, работал в каком-то закрытом
ящике большим начальником, и был очень обеспеченным человеком. Жили
мы в отдельной четырехкомнатной квартире в центре, имелась также,
большая дача и машина «волга».
На досуге дядя увлекался холодным
оружием – у него имелась приличная коллекция. Тетка была
специалистом по древним и мертвым языкам – в доме хранилась
огромная библиотека.
Все школьные каникулы мы с Сашкой
проводили на даче. Там постоянно что-то происходило, жизнь была
наполнена какими-то бесконечными приключениями и переживаниями.
Тетушку очень мало волновали расцарапанные колени, растрепанные
волосы и руки в цыпках – можно было делать почти все, что хочешь –
лазить по деревьям, нырять головой вниз с моста, ночевать в лесу
«как индейцы» и заниматься еще сотней похожих, важных дел. Каникулы
пролетали точно один день – яркий, пестрый, выпадающий из
повседневной реальности. Хотелось, чтобы это состояние вечного
праздника и приключений не заканчивалось никогда.
Но детство, как и все в жизни, увы,
кончается. Сначала пропал дядя Марк. Ушел осенью в лес и не
вернулся. Был грандиозный шухер, его долго искали и милиция, и
комитетчики. Мне кажется, они думали, что дядя сбежал заграницу.
Нас всех трясли, как груши, но потом вдруг отстали. Не лишили ни
квартиры, ни машины, ни дачи.
Тетка Софья, почему-то, отнеслась ко
всему случившемуся очень спокойно. Я хорошо запомнил один случай из
той поры. Тетя с Сашкой сидели на кухне поздно вечером и о чем-то
разговаривали. Когда я по естественной надобности проходил мимо,
тетя произнесла странную фразу: "Я всю жизнь провела у запертых
дверей. Устала ждать и на что-то надеяться. Все… может, и был у
меня в жизни единственный шанс, но я не сумела им воспользоваться.
Попросту, испугалась…" Потом они увидели меня и замолчали. На
следующий день, тетя смущенно попросила не обращать внимания на
женскую болтовню, что-то говорила про успокоительные лекарства, что
прописали ей врачи. Я пообещал не обращать, но осадок в душе
остался. Знала она явно больше, чем говорила.