Сейчас начало октября. Активные боевые действия на востоке давно
прекратились, и японец основательно укрепился на восточном берегу
реки Амнок. Куропаткин сидел в Дальнем и на штурм пока не решался.
В дело вмешались политики.
Британия и Америка, чувствуя, что запахло жареным, в
ультимативной форме потребовали от Николая остановить войска, что
тот скрипя сердцем и выполнил. Если бы он этого не сделал, то
Британия обещалась вступиться за Японию, отправив несколько
экспедиционных корпусов или в Архангельск, или же в Крым. Америка
угрожала взять под контроль Сахалин и Владивосток. А это было очень
и очень неприятно, потому Император и отдал приказ пушкам
замолчать. Не хватало нашей стране открытия еще и второго фронта.
Вот и сидели две армии, одна сильная, восполнившая людские и
материальные потери, а другая слабая и обескровленная, по оба
берега реки и ждали.
В Портсмуте проходили тяжелые переговоры. В газетах мелькали
крикливые и броские заголовки, оповещающие о требованиях обеих
сторон. Япония, по сути, потерпела наземное поражение. Не смогла
сломить Артур, оказалась не в силах разбить или хотя бы сдержать
Куропаткина. Мы же бездарно уничтожили свои Дальневосточный и
Балтийский флота. Ничья…. Так утверждала Япония. Она требовала
признания своих интересов на корейском полуострове, что-то там
мямлила про Сахалин и права на рыболовство в наших водах. Мы же,
чувствуя силу, требовали от них безоговорочной капитуляции,
контрибуции и возврата захваченных кораблей. И так бы оно и вышло,
если бы за японскими спинами не стояли англосаксы. Переговоры шли
долгие и весьма жесткие. Витте отстаивал наши интересы как мог, но
бороться с Британией и САСШ в такое тяжелое для нашей страны время
не мог. В итоге мирный договор был заключен. За нами остался
Сахалин, Ляодун и Манчжурия, но контрибуцию мы не получали. Японцы
же оставались при своих, что для них по факту означало горькое и
унизительное поражение. Что же касается Кореи, то ее разделили по
сферам влияния. Юг отходил Микадо, север же нашему Императору. И
вот что самым забавным оказалось для меня так это то, что
разделение этих сфер влияний произошло по тридцать восьмой
параллели, так словно разъединение бедного корейского народа было
предначертано самим Богом.
С тестем мы просидели почти до самого утра. Тихонько пили, ели и
вели беседы. Угомонились только с первыми шагами поднявшихся
служанок. И лишь тогда Ильич понял, как устал. Неприкрыто зазевал,
затер пальцами глаза, да и отправил меня спать. И сам ушел
отлеживать бока.