— Гард!
Ко мне спешил отец Томас. На церковнике снова привычный наряд —
темно-коричневая ряса поверх шерстяного камзола; над сердцем —
красный крест инквизиции.
— Держи, — монах протянул гостию.
— Зачем? Собираетесь литургию устроить?
Сказанное прозвучало довольно неуважительно к слуге Матери
Церкви и ее таинствам. Но, право слово, совершенно невдомек, зачем
мне этот плоский белый кружочек из пресного теста, который
священники кладут в рот прихожанам во время богослужения.
Посиневшие от холода губы Томаса Велдона сжались, церковник смерил
меня презрительным взглядом, который мог бы сразить верного раба
Божьего. Только я вор, всего лишь вор.
— Не юродствуй!
— Но… — Я потерял много крови и сил, внутренне опустошен и не
собираюсь демонстрировать лживую любезность.
— Это не гостия. Клади под язык и помалкивай, пока я не
передумал. Я хочу тебе помочь!
— Лучше Ричарду!
— Ему ничем не помочь!
— Нет уж, святой отец, — сказанное инквизитором обозлило меня.
Томас Велдон — сильнейший маг-врачеватель, и он попытается спасти
лейтенанта, либо я неблагодарный ублюдок. Я не забыл, как Ричард
встал за меня против людей Пола Губошлепа.
— Даже если я залечу его раны, — заговорил холодным тоном
инквизитор, — он обречен. После укусов упырей Тейвилу жить и быть
человеком — от силы три или четыре дня.
— Так дайте Ричарду эти дни! — огрызнулся я. — Хотя бы один
день! И исповедуйте его!
Церковник молчал, не находя, что ответить. Томас Велдон не мог
отказать в праве на отпущение грехов перед смертью.
— Хорошо, — сказал он, соглашаясь, и, отведя взор, негромко
добавил: — только лучше бы он был уже мертв.
— Святой отец, — мне крайне не понравилось произнесенное
инквизитором, — что это значит?
— Мы не в аббатстве Маунт… — священник осекся.
— Мы в Запустении!
— Хватит разговоров! — к отцу Томаса вернулась привычная
непреклонность. — Чем дольше мы спорим, тем больше ты ослабеваешь.
Тем больше моих сил уйдет на твою рану, а, значит, Тейвилу может не
хватить моих скромных возможностей. Но первым я буду исцелять тебя,
Гард, и это мое последнее слово!
— Подчиняюсь вам, святой отец. Только прежде ответьте про
Ричарда!
Я даже отступил от монаха.
— Хочешь знать? — инквизитор побагровел от негодования; мое
упрямство вывело его из равновесия. — Он будет умирать, и когда
умрет, обратится в нежить. Боюсь даже представить, каким будет
новый облик лейтенанта, когда он преставится в этих оставленных
промыслом Божьим землях.