— А если он умрет сейчас? Тоже обратится?
— Если он умрет сегодня и до захода солнца, то преставится еще
человеком, и у меня будет время упокоить его душу. Но завтра его
смерть будет означать обращение! Еще раз говорю тебе, Николас Гард:
мы не в монастыре Маунт. Там бы мы могли… — инквизитор снова
оборвал сам себя. — Впрочем, мы не в аббатстве. Снова спрашиваю у
тебя! Когда ему умереть? Сегодня или завтра?
— Завтра! И вы упокоите его душу!
— Хорошо, — сдался Томас Велдон. — Я помогу ему. Он будет жить
еще несколько дней. Ты это хотел от меня услышать?
Я кивнул. Надеялся, что церковник ошибается, и Тейвил
выкарабкается, если дать ему шанс.
— Теперь — на колени!
Я подчинился, на сей раз не на словах, а на деле. Засунул под
язык белую плоскую таблетку. Ожидал горечи во рту, однако она была
лишена вкуса.
Монах возложил обе ладони на мои растрепанные волосы,
зазвучала молитва. Я закрыл глаза; вернее они прикрылись сами
собой, веки вдруг отяжелели. Голос Велдона доносился как будто
издалека, приглушенно. Я потерялся во времени и, кажется, вот-вот
лишусь сознания. Я поплыл…
Неожиданно белый кругляш под языком напомнил о себе. Рот
наполнился необыкновенно резким кислым привкусом. Я заморгал, мозги
прочистились, окатило волной бодрости.
— Аминь, — закончив с молитвой, отец Томас убрал руки с моей
головы. — Можешь подниматься.
Вставая, я осторожно пощупал здоровой рукой левое плечо. Рана
полностью исчезла, через прорезь в одежде не нащупывалось даже
шрама, и только залитые кровью рубаха, камзол и плащ указывали, что
я был серьезно ранен.
— Я бы мог достать частицу святого Креста и потребовать
поцеловать реликвию, — инквизитор смерил меня суровым взглядом, —
мог бы просить молиться во время каждой стоянки, но ты, Гард, ведь
не будешь искренним.
— Не буду, святой отец. Хотя сейчас я благодарен вам за
исцеление.
— Благодари не меня. Ты знаешь, кого благодарить, — церковник
направился к Тейвилу, добавив: — Скоро появится слабость, к утру
она пройдет. За ужином много ешь. Тем более что ртов у нас
поубавилось.
Да уж, мы второй день как идем посуху, а уже потеряли четверых,
и это не считая Тейвила. Подобрав шляпу и пистоли, я заковылял к
Ричарду. Рой и Манрок сняли с него упыря и перенесли Тейвила на
пятачок пожухлой травы. Инквизитор осенял израненного лейтенанта
золотым Распятием с частицей святого Креста внутри. Ричард был без
чувств и едва дышал, но его грудь все еще вздымается.