Всего месяц понадобился Краббе, чтоб
определиться с запросами, и предъявить мне первоначальные
требования по техническим характеристикам требующегося для новых
кораблей двигателя. Особо подчеркнул, что коли размерности у машины
выйдут за пределы требуемого, так и строить будем не миноносцы, а
легкие крейсера. А это совсем другая цена. Я тоже молчать не стал.
Ответственно ему заявил, что раз только в этом дело, так решим уж с
Божьей помощью. Но вот если мне в чертеже что-то окажется не по
нраву, рисовать чертежники станут до полного исключения моих
претензий.
Конечно, покричали друг на друга.
Мой лексикон обогатился новыми идиоматическими выражениями, а
фантазия Краббе – новыми способами сексуальных извращений. Но,
таки, пришли к соглашению. И, как в том анекдоте о новых русских,
он побежал выписывать заказ на первоначальное конструирование
первого в серии корабля новейшего класса, а я пошел к Рейтерну с
предложением изыскать возможность увеличить бюджет Морского
ведомства на пяток миллионов рублей. Серебром.
А двигатель? А, что – двигатель? На
Томском Механическом заводе уже года с два, как стоял на козлах
испытательного стенда прототип паротурбинного двигателя. Собрать-то
его энтузиасты собрали, испытать-то испытали, а вот куда применить
не выдумали. Для паровозов мощность была избыточной. Для авиации –
вес зашкаливающий. Для речных, или даже – морских, судов, крутящий
момент оказался чрезмерным. Лучший КПД двигатель выдавал при
постоянно-высоких оборотах, а в режимах, требующихся для движения
тех же паровозов, выигрыш в силе оказался незначительным. Не к чему
турбина машине, разгоняющейся до пятидесяти верст в час раз в год,
да и то под горку.
Миноносцам же турбина была
прямо-таки – то, что доктор прописал. Отправил Коле справку с ТТХ
паровой турбины, и посчитал, что долг мой выполнен. Пусть теперь
инженеры решают, что с этим чудо-юдом делать.
Через полгода, когдая уже и забыл
почти тот разговор, Николай Карлович, после очередного заседания
Совета Министров, придержал меня в зале. С донельзя загадочным
видом извлек из папки сложенный вчетверо лист с чертежом, и
расстелил его на столе. Да еще и погладил потом. Нежно так. Как
гладят верную лошадку, вывезшую всадника из-под обстрела.
- И что это за угребище? – вырвалось
у меня. – Пограничник что ли?