- Даа, - протянул Карим, - место действительно поражает
воображение, такое запущенное и мрачное, что сразу навевает на
мысли о гордой общине, а само собрание воистину поразительное:
подношение преданными людьми бесценных даров самому известному
властителю города. Столько впечатлений за один день, что и целой
жизни не хватит, чтобы осмыслить.
- Вот-вот… и я также… я так рад, что меня приняли… Ты же знаешь,
я тут особо никому не нужен… Только Хашим согласился… Взял к себе…
Заботится.
- Величайшей души человек, - согласился Карим.
- А знаешь, я ведь сначала против был, чтоб тебя брали. Ты ведь
от нас всех отличаешься. И внешне, и… Постоянно где-то пропадаешь,
что-то придумываешь, что-то ищешь. Я думал, ты в стаю из
любопытства хочешь, не взаправду, а понарошку, чтобы посмотреть,
как тут, изнутри. А для меня община – это все, это моя жизнь. И я
очень не хотел, чтобы пришел такой посторонний как ты и все
высмеял. Но ты понял. Здорово, что я тогда ошибался. Добро
пожаловать в стаю.
Кариму стало стыдно, но он широко улыбнулся и хлопнул Ондора по
плотному плечу.
- Это несерьезно, - рассказывал он позже деду, - они носят ему
всякий хлам и поклоняются как божку. Будто дети, ей-богу.
Они находились на плато выше Барада, выше уровня табачной дымки.
Над их головами был другой слой: ни разу ни пушистый и не мягкий, а
сплошь вытянутый и перистый, но совершенно безвредный. Подъем по
узкой тропке старик преодолел с трудом, теперь сидел на деревянной
скамье и рассерженно пыхтел – старость в этом богом забытом краю
давалась нелегко. Карим гарцевал вокруг: переворачивал и ворошил
солому, раскладывал чаши, миски и горшки, разводил огонь в печи,
попутно смешивал в одном чане золу с пеплом, глиной и опилками, мял
прошлогоднюю кашицу в деревянной кадке, критично оценивал навес и
ни на секунду не замолкал.
- А то испытание, которое они мне дали? Я практически уверен,
что это было самое рискованное и опасное дело за всю историю
правления Хашима. А поручили его мне, потому что не хотели
принимать – мол, слишком сильно от них отличаюсь. А эта рухлядь,
которую они ему таскают? Да у нас и в сарае такого нет. Это же
просто смешно! А сама сходка состоялась на мельнице, мы сидели на
тюках из-под муки – очень по-злодейски. Я ожидал много большего:
секретных миссий, грандиозных планов, неожиданных тайников с
награбленным добром, смертельных схваток с другими общинами или
хотя бы захватывающих погонь. Ну или побегов от осведомителя, на
крайний случай. Кстати, давно хотел спросить – почему его называют
осведомителем? То есть, все знают, что он докладывает о
происходящем царю, но как он это делает? Он хоть раз видел живого
царя? И вообще, хоть раз ему что-то сообщил? Потому что у меня
такое ощущение, что царь о нашем существовании даже не подозревает,
потому что в противном случае с нас взимали бы дань. Так если царь
не знает о нашем существовании, каков тогда смысл в существовании
осведомителя? Ведь он уже давно не выполняет того, для чего
поставлен, а раз так, никакой властью он не наделен. А раз и власти
у него никакой нет, то и опасаться его стоит не больше, чем комара.
Я ведь прав?