- Вы позарились на святое.
- Я не надеялся, что вы меня поймете, но ждал, по крайней мере,
что поддержите.
- Как я могу, господин советник? Вы вытащили меня из леса, вы
дали мне вторую жизнь, вы показали мне мир за пределами моего. Я
взирал на вас, как на божество, я восхищался вашей стойкостью,
вашей силой и вашими непоколебимыми принципами. Когда все вокруг
гнулось в войне, когда смерть подкашивала одного за другим, вы
стояли так прямо, что только вас и можно было держаться. Я не
встречал человека, подобного вам. Когда же вы представили меня Его
Величеству и склонили перед ним голову, я принял вашего бога как
своего. Ничто не могло стоять выше короля моего короля, вы сами
столько раз давали мне это понять. И когда вы внезапно отступили,
отреклись, я…
Амааль стих. Окаменевшей статуей первый советник сидел напротив,
густо каркнул:
- Вам, недавнему деревяшнику, который приносил жертвы своим
кровавым зверо-божкам, который жил в насквозь сырой землянке,
которого гнали ото всех худых и сытых деревень, - вам не понять. В
вас еще слишком ярки воспоминания о прошлом, вы слишком цените то,
что имеете сейчас: теплую кровать, сухой дом, вдосталь еды на
столе. Вашим детям, поверьте, этого будет мало, а дети ваших детей
возжелают большего, чем сыто поесть и уютно поспать. У них начнутся
игры иного толка. Мой прадед подметал полы в деревянном домике
шестого правителя, мой дед возводил дворец для седьмого, отец
раздевал ко сну восьмого, я утрясаю все дела Глориоса. Довольно! Я
не желаю видеть, как и мой сын склоняет голову перед человеком,
который того не достоин. Мой род достаточно унижался, достаточно
выстрадал, чтобы, наконец, сбросить рабство!..
Крепкая грудь советника ходила ходуном, он прерывисто
клекотал.
- Чем Рагон хуже Раймонда? Почему покоряться Лисвальду? Что
сделали они такого, что раз и навсегда возвысились над остальными,
над теми, кто в сотню раз достойнее? Возьми хотя бы Глориоса – в
народе поют его мудрость, а чья она? Я сыт по горло. Я даю тебе
последний шанс, Амааль, подумай вновь, прежде чем ответить: ты со
мной или против?
Что-то дрогнуло в душе министра, горящие глаза советника
затягивали, покоряли – совсем как в старину. Амааль вновь оказался
на распутье. Так уютно было раньше, так спокойно, теперь же – делай
еще выбор. Совсем хотел было все бросить, следовать, как прежде, за
министром, но осекся – а как же принципы, которые так долго понимал
и строил, и лелеял? Теперь незыблемыми остались лишь они: советник
дрогнул, мир качнулся, держаться за что-то надо – и министр
ухватился.