- Подарок и впрямь необычен, но разве вашему сыну не будет
обидно, что вещь, предназначенная ему, перейдет другому?
- О, - улыбнулся советник, - не волнуйтесь на этот счет, Ваше
Высочество, для Рагона я уже подобрал кое-что, более
соответствующее его размерам.
В первое мгновение Амаалю показалось, что он ослышался, но
раздавшиеся среди почтенной публики шепотки говорили об обратном.
Он посмотрел на советника. На долю секунды в ответном взгляде
уловил тень сожаления, затем Самаах поклонился, и когда на его лицо
снова упал свет, на нем уже была маска. Сохраняя почтительное
выражение, первый советник вернулся на свое место. Из всех
собравшихся на праздник один министр еще не успел поздравить
наследника, однако он пребывал в растерянности. Шаг, который
сделает сейчас, определит дальнейший путь, за который будет
бороться. По одну сторону – верный друг и соратник, которому обязан
всем, что имеет; по другую – неоперившийся юнец, которому волею
судьбы суждено занять престол. Выбери одного – другой навеки станет
врагом. Амааль еще раз взглянул на советника, ожидая, что тот
поможет, снова поможет сделать выбор, но в этот раз Самаах
предоставил его самому себе.
Министр вышел на площадку, когда на ней уже никого не
оставалось. Слуг он отослал в последний момент, и теперь стоял с
пустыми руками. В зале послышался заинтригованный шепот.
- Ваше Высочество, - поклонился Амааль, - позвольте поздравить
Вас с этим великим днем и принести мои самые искренние пожелания
удачи.
- Господин министр, для меня честь видеть вас на этом торжестве.
Я рад, что вы смогли уделить время, чтобы прийти.
- Сказать по правде, мой подарок не более странен, чем дар
господина советника. Подобно господину Самааху, я желаю
засвидетельствовать свое к вам уважение, но и не только. В придачу
к нему я дарю… свою преданность и обещание поддержать вас во всех
начинаниях.
В зале никто не пошевелился, но всем своим существом министр
осязал произошедший взрыв. Он только что открыто присягнул
наследнику, которому бросил вызов первый советник.
- Мне тут «кумушки» на ушко нашептали, что ты с Хашимовой
стайкой связался.
Карим подавился. Бабкины «кумушки» пострашнее царского
осведомителя, от последнего можно хотя бы сбежать или отбрехаться,
от «кумушек» же спасу не было. Даже чихнуть нельзя без того, чтоб
не донесли.