- Чертова погода, - проворчал дед, остервенело выдирая сорняки,
- всю душу вытравила. Опять облачно. Когда же солнце-то выглянет?
Словно в болоте живем. Хоть бы ветер подул, разогнал бы эту белую
грязь. Сколько здесь живу, ни разу не видел два ясных дня подряд.
Барахтаемся как лягушки в пруду.
Карим молча помогал, дожидаясь, пока старик выговорится.
Наконец, дед успокоился, выхватил из воздуха две тяжелые тучки,
сердито столкнул их, поливая бледно-желтую ботву, и перешел к
следующей грядке. Карим переместился следом.
- В шайку-то приняли? – дед понизил тон. – Какое испытание
дали?
Карим просиял.
- Нужно было достать значок осведомителя. Они думали, я домой к
нему полезу, или прямо с платья сдеру. Да только я дождался, пока
Самрок в источник полезет, да одежу вместе со значком-то и
спер.
Дед хохотнул.
- То-то он вчерась домой задами добирался, срамом сверкал. А что
Хашим?
- А что Хашим? – Карим лукаво улыбнулся. – Задание-то я
выполнил. Пришлось ему со мной лобызаться да бокал за меня
поднимать.
- Вот же ж плут. Когда на дело?
- Я пока новенький, наверняка сначала будут мелочь давать: рулон
там с рынка стянуть или пару кур с огорода цапнуть. Вот когда
докажу, что подхожу, тогда начнутся дела посерьезней.
- Молодец, парень. Жить надо ярко, не так, как… - дед угрюмо
сплюнул.
- Дед, я вот только одного боюсь.
- Шептунов этих проклятых?
- Их.
- Ты об этом не беспокойся. Я о них сам позабочусь. Старуха тебя
из дома все равно не выгонит, что бы они ей не наболтали… Цыц, вон
ведьма идет. Давай через заднюю калитку, я прикрою.
Карим ягненком перелетел разваливающиеся земляные насыпи с
пробивающимися дутыми стебельками и растворился в непогоде, слыша
за спиной короткие сердитые рыки прирученного деда.
Он ступал упруго и энергично, вжав голову в плечи, чтобы видеть
под ногами каменную гладь дороги и не удариться о чей-нибудь
плетень или крыльцо. Перед агорой Карим остановился, высунулся из
кокона, обвел глазами расстилающийся пейзаж. По городской площади
медленно плыли пышные облака, клубясь, завиваясь в колечки,
вытягиваясь в длинную нить или собираясь в кучу. Гонимый ветром
водяной пар переходил с места на место, сливая облака, насаждая их
одно на другое, сталкивая вместе белые шарики и пепельно-серые
волны, образуя редкие просветы, полускрытые вытянутыми дымками. Тут
и там из неровной движущейся поверхности выбивались отдельные
хлопья и клочья, которые, видоизменяясь, быстро вливались обратно в
общую массу. К плавающим серым оттенкам добавились теплые золотые
блики – миллиарды крохотных капелек и кристаллов на один краткий
миг вспыхнули всеми цветами радуги и тут же погасли, разорвав нити
с солнцем. Справа и слева из беспрестанно волнующегося тумана
выступали стены немногочисленных высоких башен. Пар лизал разбухшие
от влаги бревна, выискивал щели, чтобы забиться внутрь, подтачивал
подгнившие сваи. Далекий жаркий огонь медленно иссушил излишки
воды, постепенно облака похудели, истончились, а затем и вовсе
исчезли, вышвырнутые – ненадолго - прочь из города. Осталась лишь
рыночная площадь с пустыми в этот час палатками.