Уверена, мне удалось сохранить невозмутимый вид и обернуться не
быстро и не медленно, а ровно так, как обернулась бы на голос
незнакомца настоящая джеландская леди.
Может, потому что в груди тлела надежда, что я обманулась. Пусть
он носит рубашки "Ариго" и часы "Кселор", запросто требует к столу
веселье и фирменного осетра, это не может, не может быть…
— Мэт Даймер… мой сын, — произнёс глава концерна с некоторой
заминкой. — Он не участвует в семейном деле.
— Лишь наблюдаю, — подтвердил мой оживший кошмар. — Со стороны
многое видится в неожиданном свете. Не так ли, госпожа Даймер?
Он отлично выглядел — просто картинка с обложки, смокинг сидел
на нём как влитой, улыбка не казалась натянутой, глаза не метали
молнии. Лишь в голосе оттенок иронии, который легко принять за
светскую игру.
Но я всей шкурой почувствовала, как меня ошпарили кипятком,
выпороли розгами и поставили голышом у позорного столба.
— Госпожа Даймер, господин Талхар, — вмешался глава концерна, —
был рад знакомству. А сейчас прошу нас извинить.
Мужчина и женщина, совсем не похожие на охранников, но
действующие на диво ловко и слаженно, оттёрли нас с Элом в
сторону.
Мой наниматель пробурчал пару слов на том же мелодичном языке,
что я слышала из уст Виви, затем добавил по-татурски:
— Принесло же сынка, леший его дери!
— А что с ним не так? — решилась спросить я.
— Вышибли его за дверь, вот что. Так нет, припёрся — юбилей
папаше портить!
— А…
Глаза Эла недобро сузились, и я проглотила рвущийся с языка
вопрос.
Почему он затыкает мне рот? И какое ему дело до отношений в
семье Даймеров? Джекки наверняка спросила бы. Любому на моём месте
было бы любопытно!
— Короче, это дело надо перекурить, — Талхар резко выдохнул,
будто сбросил с плеч груз. — Не скучай, детка!
И скрылся в проёме, помеченном табличкой "Курительная
комната".
Первым моим порывом было бежать, скинув туфли… В пансион на
окраине города, в леса Озёрного Края, всё равно куда.
К слову, туфли, подобранные Виви, оказались сущим наказанием.
Смотрелись дорого, но левый жал в пальцах, правый тёр пятку, а
главное, после двух часов на каблуках ноги гудели, как органные
трубы. Однако плюнуть на всё и раствориться в ночи нельзя — я на
работе.
Оставалось поискать уголок, где можно сесть или хотя бы укрыться
от чужих взглядов и тихо зализать душевные раны.