«Если туз пики находится острием
вниз, это означает убытки, плохие известия. В сочетании с семеркой,
девяткой, десяткой – крупные неприятности, болезни. Иногда
смерть».
Буквы расплывались и таяли в желтизне
страниц. Смертью пугали многие уличные гадалки. Дешевые фокусы.
Павел пролистал штук пять брошюрок, с
обложек которых глядели лукавые цыганки. Страницы пестрели
изображениями карт во всевозможных комбинациях, но толкования
разнились.
В раздражении Павел отодвинул книжки
на край стола. Рассеянно тронул в подстаканнике ручки, красную – к
правому краю, синюю – к левому, между ними выстроил карандаши.
Выровнял стопку нарезанных для записей бумажек – в редакции их
называли «склеротничками», – и покосился на соседа. Артем иногда
посмеивался над педантизмом коллеги, но сейчас не замечал ничего.
Нацепив наушники, он выпал из реальности, поглощенный и материалом,
и музыкой.
Окно осветилось молнией, в отдалении
раздался приглушенный хлопок. Павел порадовался, что вовремя
выключил Пулю – в грозу электроника барахлила.
– Глухота после травмы никогда не
бывает полной, – повторяли врачи и обещали, что слух вскоре
восстановится. Но если верить старой поговорке: обещанного ждут три
года. Для Павла тишина длилась уже десять лет.
Едва подумалось, не сделать ли
перерыв на кофе, замигала и погасла лампочка, и кабинет на
мгновение провалился во тьму. Потянуло сквозняком, словно кто-то
настежь распахнул окно. Потом в нос ударила вонь перегноя и гари –
запах, характерный скорее для ноября, чем для середины мая. А когда
свет загорелся снова – в комнате что-то изменилось.
Что именно – Павел понял не сразу.
Все так же ровно, будто солдаты на построении, замерли в
подстаканнике карандаши. Все той же аккуратной стопкой лежали книги
по гаданию. И Артем размеренно тыкал в кнопки клавиатуры,
согнувшись в три погибели. Павел потянулся к регулятору
громкости.
«Ты видел, а? – хотел сказать он. –
Когда только починят эту чертову проводку!»
Но так и не включил Пулю, потому что
заметил: Артем печатал на неработающем компьютере.
Безжизненный квадрат экрана темнел,
как и окно, по которому нескончаемым потоком лилась вода.
Индикаторы системника не мигали. Но пальцы Артема по-прежнему
бегали по клавиатуре, и если бы Павел передвинул рычажки аппарата,
то вместо гула работающего компьютера услышал бы только сухое
пощелкивание клавиш.