Софья отвернулась. Что бы ни имела в виду княгиня Лавровская, из ее рук она не хотела принять ничего.
Тем временем прозвенел второй звонок. Театр еще больше оживился. Партер и ложи заполнялись, говор становился громче, отовсюду слышались восклицания, в коридоре раздавались шаги, и Софья, как всякая молодая девушка, мало-помалу начала испытывать любопытство. Сама она еще смущалась, но исподтишка уже осматривалась по сторонам.
Группа молодых офицеров в партере давно привлекала ее внимание. Софье не часто приходилось встречать юношей и мужчин – князь Каротич давно никого не принимал, ибо не мог устраивать пышных приемов. Да и дочерей вывозить в свет – тоже дорогое удовольствие. Так что можно сказать, что девушка впервые видела столько молодых людей, да еще в военных мундирах. Некоторые из них были довольно симпатичны, и она нет-нет, да и бросала в их сторону взгляды.
Один юноша, на вид самый молодой из собравшихся, чаще других озирал ложи и балконы. В какой-то миг он скользнул взглядом по ложе, где сидели Софья и ее тетя. Взор его теплых карих глаз скользнул мимо, остановился, метнулся назад…
Девушка вздрогнула и невольно схватилась за сердце, когда глаза их встретились второй раз. Она почувствовала страх. Только этот страх не имел ничего общего с тем липким ужасом, который наполнял ее душу при одной мысли о тетушке. С этим страхом она уже сжилась, он стал частью ее существа. А это было что-то новое. «Ты либо спасешь, либо убьешь меня! Кто ты?»
- Куда ты уставилась?
Голос княгини Лавровской подействовал, как удар кнута. Софья вздрогнула и отпрянула вглубь ложи, откинувшись на спинку кресла.
- Н-никуда…
- Не лги. Ты пялилась на мужчин? На {этих} мужчин?
Девушка покраснела, чувствуя, что из глаз вот-вот хлынут слезы:
- Н-нет, тетенька, нет, правда…
- Смотри у меня! – погрозила та. – На тебя у меня особые виды. Я тебе такого жениха приискала – не чета всем прочим! Эти – тьфу! – пыль, мусор по сравнению с настоящим самородком. Потом «спасибо» скажешь и в ножки поклонишься!
На этот счет Софья сильно сомневалась, но возражать и спорить у нее все равно не доставало сил. Она могла только сдерживаться, чтобы не разрыдаться и все искала, на чем бы остановить свой взгляд. Посмотреть в партер она не догадалась.
Николенька хмурился, хлопая глазами.