Он открыл дверь своим ключом. Оити и Цуру-сан вышли поприветствовать главу дома, в их глазах читались одинаковые тревожные вопросы.
- Там... все хорошо, господин? - спросила Цуру-сан с почтительным сочувствием.
- Да, - коротко ответил Ватанабэ.
Это место, где была изолирована его любимая дочь со своими детьми, теперь для остальных членов семьи называлось «там». И больше они ничего не спросят, сберегая собственное душевное спокойствие. Ватанабэ усмехнулся.
Но могло быть и хуже. Он повторял эти слова как мантру - могло быть еще хуже, следовало радоваться тому, что осталось... Ватанабэ прошел войну Мэйдзи и знал, что для многих выживших после революции весь мир превратился в пепел. А он столько вынес из огня, да еще преумножил!
И Кацуо. Кацуо будет жить. Это теперь главное.
Ватанабэ поработал в кабинете, разбираясь с отчетами управляющих о «настроениях среди рабочих». Он разрешал рядовым мастерам на обоих своих посудных предприятиях, фарфоровом и хрустальном, подавать жалобы; и всегда принимал их во внимание. Покончив с делами, Ватанабэ поужинал в кругу семьи. Потом он зашел к Цуру-сан - посмотреть ее новые куклы.
Женщина не бросила своего увлечения, и семья Ватанабэ теперь даже понемногу приторговывала тряпичными куколками в фантастических европейских нарядах, которые охотно раскупали как японцы, так и иностранцы. Впрочем, Ватанабэ не предьявлял к своей домоправительнице и любовнице непременных требований «полезности»; он просто отдыхал душой, любуясь ее изделиями. Новые она всегда рассаживала на полках тигаиданы, для удовольствия господина.
- А это кто? Неужели полицейский? - Ватанабэ даже засмеялся, разглядев синюю форму и блестящую картонную сабельку одной из кукол. - Тэнго-сану точно понравится!
Цуру-сан заулыбалась и зарумянилась.
- Не могу знать, но я очень рада, что нравится вам.
Их глаза встретились. Цуру-сан снова улыбнулась - с готовностью, с надеждой.
В последнее время господин ночевал у нее довольно редко; как будто в нем угасло желание... не только мужская страсть, а вообще воля к жизни.
- Вы... придете сегодня? - мягко спросила женщина.
Ватанабэ подумал мгновение; потом покачал головой.
- Может быть, завтра. Сегодня я устал.
Он опять вспомнил о том, о чем невозможно было забыть! Цуру-сан вздохнула с глубоким сочувствием, и навязываться не стала. Сиката га най.