«Значит, я не уеду отсюда нынешней ночью. А через год моё обучение будет окончено. Отец заберёт меня отсюда и отвезёт в какую-нибудь ещё более отвратительную глушь!»
***
Мой отец уже грозился, к примеру, отправить меня на один из отдалённых хуторов под Архангельском, доставшийся ему за гроши от какого-то должника — если только я не выброшу из головы всякие мысли о моём возлюбленном и будущей жизни с ним в Петербурге! А мать будет только рада, если папаша круто расправится со мной. Ведь с тех пор, как я повзрослела, я доставляла им одни неудобства и неприятности. Как же — дочь известного финансиста, внучка основателя банкирского дома «Варанц и сыновья», владельца крупной кожевенной и обувной промышленности, выросла! И смеет вести себя не так, как угодно респектабельному семейству! Как назло, других детей, кроме меня, у родителей не было. А я с завидным упорством опрокидывала их надежды.
Повзрослев, я сделалась «паршивой овцой» в этом стаде лощёных, благовоспитанных представителей банкирского семейства. Все они, как один, одевались и выглядели прилично, тратили большие деньги на благоустройство нашего родного города Вильны и местных достопримечательностей, внимательно читали газеты, следили за светскими хрониками и новостями, а ещё — страстно мечтали о сближении с видными аристократическими фамилиями. Отец надеялся, что его деньги вкупе с моей внешностью позволят ему пристроить дочурку замуж за представителя какого-нибудь не только богатого, но и знатного рода.
Однако, лишь только в день моего семнадцатилетния об этом зашла речь, я заявила, что уже влюблена! И каково же было негодование папеньки, когда он узнал имя моего избранника!
— Надеюсь, — зловеще вопросил Лев Даниилович Варанц, сиречь мой отец, — ты просто так неудачно пошутила, Зинаида?
Нет, я и не думала шутить и стояла перед ним молча, высоко подняв голову. Год назад, после посещения концерта в Дворянском собрании в Петербурге, моя мама вдруг вновь увлеклась скрипкой, играть на которой обучалась в детстве. Выйдя замуж за моего отца, маменька совершенно забросила музыкальные занятия, а вот теперь, по приезду из Петербурга возжелала вернуться к музыке и потребовала себе учителя-скрипача. С этого всё и началось...
Мой Виталь... Он был сыном преподавателя мужской гимназии и, по представлениям нашей семьи, беден, как церковная крыса. Когда он впервые появился в нашем роскошном трехэтажном особняке в центре Вильны, сердце у меня, казалось, перестало биться — и воскресло только тогда, когда он улыбнулся мне и нарушил молчание: «Вы, верно, госпожа Варанц? Моя будущая ученица?»