— Так это ещё вчера, Иван Светозарович, пока занятия не
начались, — развëл руками Горький, старательно отводч взгляд. — Как
раз вместе с Сосо Раминовичем и пили.
— Кто ещё был с вами? — глаза директора опасно сощурились,
словно беря на прицел нарушителей режима.
— Студент один, полный такой. Ну не то что тааааакой, скорее
такой, — безопасник руками попытался изобразить примерную ширину
Арсения Тарковского. — Но спереди повыпулее, да.
— Студент? Вы с ума сошли? Ваня, я тебя на подножий корм
переведу и заставлю в лесу ночевать до весенних паводков!
— А что я сразу?! Это Сосо его накой чëрт пригласил, вот он и
притащился. Здесь я ни при чëм.
— А когда при чëм? Володя, ты каким местом думал? Зачем была
нужна провокация с вызовом на дуэль?
— Чтобы выявить шпиона, самозванца, или хотя бы неформального
лидера для дальнейшей проработки. Возможны варианты. По результатам
провокации.
— Володя, ты на своих шпионах совсем помешался.
— Ага! — Горький даже на ноги вскочил и выставил руку с поднятым
указательным пальцем. — А ведь одного парня этой группы из третьей
спальной я так и не нашëл! Всë перерыл, а он как сквозь землю
провалился!
— Это который исчез после того, как ты двух учеников при всех
вырубил, — покачал головой директор.
— Ну, Иван Светозарович, не думаю, что это имеет значение, —
неуверенно сел обратно на стул безопасник.
— Разберëмся позже. Ладно, что там у вас по дуэли? Парень в
каком состоянии, обошлось без травм?
Горький согнулся, спрятал лицо в руках и приглушëнно заржал.
Дмитрий Олегович продолжил улыбаться, но кроме этого начал медленно
наливаться краснотой.
— Да как сказать, — фехтовальщик почесал голову, смущаясь с
каждой секундой ещё больше. — Недооценил я пацана. Вот вы говорите,
Иван Светозарович, что у этих детей учителей не было. Откуда тогда
такая техника, словно он несколько десятилетий из войн и дуэлей не
вылезал.
— Так хорош? — заинтересовался директор.
— Очень. Я подобное встречал у лучших бретëров Империи. На
Мирона Морозова похоже.
— Это который отступник?
— Он самый. Парень всë идеально исполнил, каждый приëм, каждую
технику. Вот только ему силы и ловкости не хватило, и слава богу. А
то прирезал бы меня.
— Да он и так, почти! — выдал смеящийся Горький и фехтовальщик
покраснел ещё сильнее.
— Не отвлекайся, — приказал директор. — Дима, рассказывай
дальше.