-Магнус!!!
Она рванулась сквозь ряды сцепившейся пехоты,
отмахиваясь от своих и чужих, мечом, локтями, ногами прокладывая
путь к рухнувшему под ноги сражавшихся солдат
командующему.
Руки уже тянулись к мужу, глаза выхватили сразу всё:
хлынувшую ртом черную кровь, пальцы, вцепившиеся в копье, быстро
угасающий взгляд, направленный на врага...
Убийца сидел в седле, выхватив короткий толстый меч
из ножен, и Марион не колебалась ни секунды: пущенный её рукой
кинжал вонзился в шею вражеского коня, и животное рухнуло, захрипев
в предсмертной агонии, и едва не погребая под собой
седока.
Марион коротко зарычала на вставшего на пути чужого
солдата, двинула кованым сапогом в край щита, раскрывая его для
удара, и обрушила клинок на незащищенную латами шею. Не дожидаясь,
пока тот рухнет, отпихнула в сторону безвольное тело, и упала на
колени рядом с мужем.
-М-м-ма-а-а...
-Тише, Магнус...
тише...
Задыхаясь, глотая собственный соленый пот, смотрела
Синяя баронесса на умирающего мужа. Агония продлилась всего
несколько секунд, и всё это время, неделимое, незабываемое,
страшное и ненавистное, они смотрели друг другу в глаза. Десять
лет. Десять лет тихого семейного счастья, понимания, и самой
крепкой дружбы, которая может быть между мужчиной и женщиной,
занимавшихся одним делом — войной.
А потом взгляд командующего императорским войском
Аверона застыл, и Марион поднялась с колен.
-Убийца.
Выбравшийся из-под рухнувшего коня валлиец замер,
глядя на неподвижную фигуру перед собой. Вокруг кричали, убивали и
умирали люди, и их короткое знакомство — последний миг перед
смертельной схваткой — произошло быстро.
Марион увидела высокого крупного мужчину,
чернобородого, с пронзительным, удивительно ясным взглядом синих
глаз. Он убивал здесь, как и все, но эти спокойные, вопреки всему
вокруг, нечеловечески спокойные глаза мигом вернули её к жизни,
избавив от отрешенной пустоты смерти. Он издевался! Он издевался
над ними — всеми, кто пал от его руки, и не испытывал ни
уважения, ни благоговения от того, что убил самого командующего, ни
удовлетворения, ни злости, ни ненависти — один лишь безмятежный
покой, бесконечное превосходство над противником.