Мальчишка
пролежал в бреду два дня и две ночи. В беспамятстве он то звал
матушку, то твердил о своей невиновности, то умолял задушить его
перед костром.
— Если
выживет, вам придется отправить его в Лош или в Барруа, мой принц,
— Карл только головой покачал в ответ на желание Филиппа взять
найденыша в услужение. — Цвет волос вы никуда не денете, еще и сами
попадете под глупый навет.
Филипп
вздохнул. Карл был прав, несомненно и явно прав. Но вот так
расставаться с человеком, которому спас жизнь, ужасно не
хотелось.
А на третий
день случилось чудо. Во-первых, спасенный пришел в себя. Во-вторых,
рыжий цвет волос в одночасье сменился на снежно-белый.
И то и
другое Филипп посчитал за добрый знак свыше и с чистой совестью
поручил юношу заботам Карла. Поручил и забыл. Слишком много дел
набралось в Релингене, слишком много забот пало на его плечи. И
когда спустя почти год Карл привел в его кабинет высокого и
статного молодого человека, даже не понял сначала, кто
это.
«Это Лео»,
— Карл представил своего ученика, но, смерть Христова, Филипп не
смог припомнить среди своих людей пажа с таким именем. И только
увидев седые волосы, рассыпавшиеся по плечам юноши, махнувшего
беретом прямо у его колен, вспомнил свой въезд в
Релинген.
Детей у
Карла не было. По крайней мере, таких, о которых ему было бы
известно. Дети ее Высочества были его сеньорами. Лео же стал для
офицера и учеником, и воспитанником. Как оказалось, мальчик умел
читать и писать, удить рыбу и ставить силки на птиц, чистить и
седлать лошадей. Однако для службы у принца этого было
недостаточно. И потому как только молодой человек оправился от
болезни, Карл немедленно начал учить того обращаться со шпагой и
кинжалом, пистолетами и аркебузой. Юноша, благодарный принцу до
того, что без раздумий отдал бы за Филиппа Хагенау свою жизнь,
занимался до изнеможения, и придирчивый Карл уже через год смог
представить дело рук своих благородному принцу. Заодно Карл
выяснил, что родители Людвига Леопольда не были ни крестьянами, ни
горожанами, а происходили из старинного рода рыцарей-слуг,
потерявших в ходе усобиц и болезней семью своего господина и
пришедших к крестьянскому труду.
Так что Лео
вполне имел право по воле принца носить шпагу и военный колет и
следовать всюду за графом Хагенау.