— А вы — это?..
— В интересах дела я не считаю возможным называть вам ни имён,
ни партийных кличек участников нашего кружка. Часть из них томятся
в тюрьмах, но в любой момент могут предпринять попытку возвратиться
и опять начать бороться. Кто-то сдался и живёт теперь как мирный
обыватель. Есть и те, кто начал яростно отстаивать интересы царизма
— и об их имена мне не хочется пачкать язык. Иные, как я,
продолжают борьбу. Я могла бы назвать вам имена лишь тех, кого уже
нет с нами — но скорее всего, вам, молодёжи, имена эти не скажут
ничего. Вот, к примеру, слышал ли ты, Федя, про Желябова?
— Не слышал.
— Придёт время, ему памятник поставят... Именно Желябов
руководил нашей первой попыткой избавиться от тирана. На железной
дороге, вдоль пути, которым ожидалось следование царского поезда,
было заложено несколько мин. Но судьба не оказалась благосклонна к
нам. Мимо одной из них царь вовсе не поехал, вторая по неизвестным
причинам не взорвалась, третья же лишь привела к крушению поезда с
царскими слугами и багажом.
— Вы продолжили пытаться?
— О, ещё бы! Следующий план Желябова был просто потрясающим по
своей дерзости! Он решил взорвать царя в его собственном доме.
Отыскал рабочего-плотника, который устроился на работу в Зимний
дворец, снабдил его динамитом — и тот за какое-то время натаскал
туда в точности столько взрывчатки, чтобы взрывом пробрало до
царской столовой. Всё было рассчитано математически — и
расположение динамита, и его количество, и время, когда царь
принимал пищу... И надо же было такому случиться, что именно в
нужный день наш тиран опоздал к обеду!
— А я и не слыхал, что в Зимнем взрыв был! — сказал Федя.
— Разумеется, об этом предпочли скорей забыть, ведь это был удар
в самое сердце царской власти — пусть и не смертельный. И тогда он
имел важные последствия. Царь увидел, что у него нет ни кнута, ни
пряника, чтобы бороться с нами, и отдал всю власть одному видному
генералу по фамилии Лорис-Меликов. Тот решил вооружиться
одновременно и пряником, и кнутом. С одной стороны, он убедил царя
созвать народное представительство, ибо возникновение земств,
имевшее место незадолго до того, многих наводило на мысли о
всероссийском собрании гласных, о Земском соборе. С другой стороны,
Лорис-Меликов усилил гонения на честных людей, и в начале
следующего за этим восемьдесят первого года Желябова и ещё
нескольких наших товарищей арестовали.