— Вы — царь, Михаил.
И вот тут, на третий раз, в душу измученного страхом,
переездами, погоней и непониманием происходящего пленника закралась
мысль: а что, если это не просто шутка? Что, если не пустая
болтовня? Что, если в действиях его похитителей и в самом деле
имеется некий резон?..
В сарае, кроме Михаила, было пятеро: Вера Николаевна, которую он
сто раз пожалел уже, что спас; толстощёкий усатый еврей средних
лет; средних лет дама со скучным лицом, очень сильно напоминающая
учительницу; молодой красавец лет двадцати пяти, беспричинно
радостный, самодовольный, похожий на декадента; наконец, седеющий
субъект под пятьдесят лет с бородой как у крестьянина, в очочках
как профессор и с осанкой как у дворянина. Вот этот-то последний
Михаилу и сказал:
— Вы — царь, Коржов.
Представился он Германом Александровичем, и пленнику показалось,
что он здесь главный.
— Да какой я царь, помилуйте!
— Как какой? Самый что ни на есть настоящий, законный. Вам разве
Вера Николаевна не рассказала то, как вы единственный были спасены
во время выступления в Петропавловской?
— Рассказывала. Ну и всё равно...
— Вам тогда было два года. Наверняка какие-нибудь образы той
бойни даже отложились в вашей памяти. Может, вспомните их, Михаил
Александрович?
Миша вспомнил свои сны. Но говорить о них чужому человеку не
захотел. Ответил вместо этого:
— Иванович. Иван был мой отец.
— То приёмный, — ответил «профессор». — А ваш родной отец был
цесаревич Александр Александрович, сын Александра II, царствовавший
несколько часов под именем Александра III... Скажите, Коржов, во
сколько лет ваша мать родила вас?
— В сорок один. Что с того?
— А как долго они были в браке с отцом до того?
— Ну, лет пятнадцать, наверное, были. Что дальше-то?
Михаил продолжал упираться, хотя уже понял, к чему клонит
Герман. Всё равно признавать правоту похитителей было противно.
— Есть у вас братья и сёстры?
— А вас это не касается!
— Вы правы, — отозвался собеседник неожиданно. — И правда не
касается. Тем более, думаю, их нет. В любом случае, вы уже поняли,
к чему я веду. Мне нужны не ваши родственники, а ваше понимание
того, что заставило немолодую бездетную пару взять к себе ребёнка,
к которому по нынешним абсурдным законам они даже не могли и
приближаться.
— А я не считаю нынешние законы абсурдными! — заявил Михаил,
почуяв в речах Германа Александровича какую-то противную себе
нигилистическую гадость. Коржов уже давно подозревал, что его
похитители это никто иные как политические преступники. — Я законы
уважаю и царя чту! Это ясно?