"Брок сейчас вас примет", - сказал он. Повернувшись, парень
скрылся в темноте за костром.
Хэп улыбнулся, сделал еще глоток и передал бутылку бородатому
мужчине, стоявшему рядом. Стоя, он улыбнулся Палмеру - странная
улыбка, полные щеки, - затем повернулся и плюнул в пламя, подняв
огонь и смех выше. Он хлопнул Палмера по плечу и поспешил за
Могуном.
Палмер схватил свое снаряжение и последовал за ними, не доверяя
никому присматривать за вещами. Когда догнал, Хэп схватил его за
локоть и потянул в сторону. Вместе они пошли за Могуном по набитой
песком дорожке между кострищем и скоплением палаток.
"Не волнуйся", - шипел Хэп. "Это наш билет в большой мир".
Палмер ничего не ответил. Все, чего он хотел, - это получить
балл, который мог бы вывести его на пенсию, а не доказывать свою
правоту этой группе и присоединяться к ней. Он облизал губы,
которые все еще горели от алкоголя, и проклял себя за то, что не
пил в молодости. Ему нужно было многое наверстать. Он подумал о
своих младших братьях и о том, как он скажет им, когда увидит их
снова, чтобы они не повторяли его ошибок. Учитесь нырять. Учитесь
пить. Не тратьте время на бесполезные занятия. Будьте больше похожи
на их сестру и меньше на него. Так бы он сказал.
Могун был почти невидим в звездном свете, но на фоне палаток,
светящихся от пульсации мерцающих ламп, он стал рельефнее. Кто-то
распахнул дверь, и свет вырвался наружу, подобно взрыву насекомых.
Тысячи звезд над головой померкли, оставив одного бога-воина сиять
ярким светом. Это было Колорадо, летнее созвездие с огромным мечом,
его пояс представлял собой идеальную линию из трех звезд,
направленных вниз по тропе, словно указывая им путь.
Палмер перевел взгляд с этой полосы драгоценных камней на
плотную полосу морозного огня, которая вновь расцвела, когда
палатка была закрыта. Эта полоса из бесчисленных звезд тянулась от
одной дюны прямо по небу до самого горизонта. В городе увидеть
такой огонь было невозможно, не то что увидеть горящие по ночам
костры. Но здесь был знак пустоши, печать над головой, которая
говорила парню, что он очень далеко от дома, давала понять, что он
находится посреди пустошей и диких мест. И не просто диких песков и
дюн, а диких жизней, тех лет двадцати, когда человек сбрасывает с
себя покров юности и еще не удосужился возвести свой собственный.
Годы без палаток. Яркие и ослепительные годы, когда люди блуждают,
как планеты.