Следующим утром Мадлен снова разбудил запах кофе. Льер Оттовей,
несмотря на его ночные прогулки, вставал раньше нее
и готовил завтрак.
Поедая сделанную им яичницу (он и в самом
деле больше ничего не умел готовить), она всё набиралась
смелости спросить Бернарда о поздних уходах из дома,
но так и не смогла произнести ни слова.
Оказалось, все, что она способна сказать:
— Льер Оттовей, я вчера на купила кое-что, чтобы
вам не голодно было сидеть на ваших раскопках. Корзина
в холодном шкафу. Возьмите, пожалуйста.
Мужчина удивленно взглянул на нее и заглянул, куда она
ему указывала. Холодный шкаф тоже питало домовое сердце,
но его Бернард разрешил использовать, сказав, что магии для
подпитки нужно не много. Льер Оттовей вытащил корзину
и заглянул внутрь.
— Сэндвичи, сыр, ветчина... да вы меня
балуете!
Мадлен отмахнулась:
— Там еще холодный чай в термосе и кусочек моего
бисквита. Я подумала, вам грустно сидеть на морском
берегу только с одними галетами и водой. Вы там
по полдня проводите.
Он посмотрел на нее с какой-то странной теплотой.
Наверное, так выглядит в чужих глазах благодарность.
В глазах льера Брусли Мадлен ее не встречала.
— Идите, а то всех драконов без вас выкопают.
И мне... пора.
— Спасибо.
Бернард приблизился, поцеловал ее в щеку, легко
коснулся талии, но так, что тепла его руки хватило на то,
чтобы Мадлен почувствовала дрожь в коленях, и ушел,
не прощаясь. Она еще некоторое время стояла, глядя ему вслед,
и с нежностью поглаживая щеку, еще хранившую нежность его
губ.
«А скулы у него жесткие, — думала она, —
и щека колючая».
«Конечно жесткие! У него же есть череп!
А в черепе мозг. А у тебя, видно, его нет.
О чем ты думаешь, Мэдди? Нельзя позволять мужчинам так
с собой обращаться!»
В благоразумном голосе рассудка ей слышалась интонация
льера Брусли.
Она встряхнула головой и, чтобы совсем прогнать наваждение,
вдобавок окатила себя водой. Нет времени на нежности. Ей нужно
спешить! Через час должен прибыть Хэзерфогский экспресс, а это
значит, что можно еще немного заработать: на учебу, на мечту, на
свободу.
День был солнечным и жарким. В пронзительной голубизне
неба мелькали ласточки. Лето вступало в свои права.
Только придя на вокзал девушка сразу продала три самых
больших букета. Кое-кто приценивался, но на покупку
не решался. Через некоторое время Мадлен заметила, что
на нее косо смотрят другие цветочницы. Они и раньше
одаривали ее недобрыми взглядами, но сегодня напоминали
голодных волчиц, заметивших отбившегося от стаи олененка.
Мадлен надеялась поскорее все продать и покинуть вокзал,
но ее чаяниям не суждено было сбыться.