– хмыкают даматцы). Потому травля назначается
на первое число луны. Но подготовка начинается за месяц.
Сперва являются егеря и загонщики:
приманивают зверей из глубины лесов. Рассыпают душистые снадобья –
и грифоны, яприли, игольчатники идут, не в силах сопротивляться. В
округе разбрасывают побольше подкормки, чтобы не ушли. Являются
контрабандисты и торговцы – привозят опасных бестий для любителей
изысканно опасных забав: виверний, мантикор, альфинов… Этих сажают
в клетки, в обустроенные загоны – выпустят потом. Затем приезжают
слуги и распорядители: нужно поставить шатры (у кого богаче?),
подготовить столы и яства, разложить вороха мехов, установить
согревающие артефакты…
Окружённое лесами поле, которое
называется Охотничьей Плешью, оживает, набирает краски. Зарастает
шатрами, стягами, деловито снующими фигурами. С утра в день Травли
начинают со всей страны прибывать знатные эйшееты:
хвастают мощью атархэ, драгоценностями на одеждах, сбруей коней,
сворами. Пьют и болтают, пока егеря (тоже собранные со всей страны)
не подают первый сигнал. Тогда разномастная толпа выезжает на
позиции – выстраивается по краю Плеши, нацелившись в лес. Белые
одежды смерти, разгорячённые лица, бесшумные слуги, нетерпеливое
взлаивание псов…
И пение рога – сигнал, после которого
несколько сот охотников рвутся в лес, показывать удаль. На конях,
на единорогах – летят между деревьями (каков ты наездник?), гикают
и убивают всё, что попадётся. Пение рогов, завывание псов, ржание,
ругательства, крики – и загнанная дичь, и удары по ней, всё равно
чем: Даром, артефактами, атархэ… Потеха длится до вечера – а после
наступает время пирушек и плясок приглашённых нойя у воздвигнутых
шатров. Похвальба добычей, демонстрация трофеев: «Как, только две
огнистые лисицы? Мы вон двух грифонов завалили и пару йосс!»
– «А где Ахэт?» – «Ему не повезло с той
мантикорой, ха!» – «Помянем!»
Цена Зимней Травли – не меньше сотни
зверей… и не меньше десятка охотников. Каждый раз.
В этот раз Травля не удалась. Или
удалась слишком основательно. Вот группа в белом – собрались,
взмахивают руками, обсуждают что-то… кто-то пытается выбраться
из-под упавшего шатра. Жалобно ржёт упавший конь – не может
подняться. Егеря несут прикрытые белым тела…
– Ну? Каково?
Широкое лицо Норна Клеска согрето
огнём рыжей бородищи. Норн выныривает из-за ближней сосны (сам
больше сосны в обхвате, так что непонятно, как он там схоронился).
И косолапит навстречу, ухмыляясь так восторженно, будто учинил всё
это сам и исключительно для Гриз.