На этот раз мальчишка молчал настолько долго, что дневной свет
успел смениться вечерним.
— Я не знаю, — наконец ответил Пагатеш. — Сколько времени у меня
есть?
— Сколько угодно.
— Хорошо, — он кивнул.
— Эшшу! — ветром пронеслось внушение по коридорам.
— Но я же...
— Молчи, дитя.
Спустя некоторое время служитель Эшшу наконец дошёл до покоев, в
которых они беседовали.
— Смиренный раб Эшшу прибыл, Ваше Всемогущество, — он
распластался на полу у входа.
— Эшшу, расскажи мне, что ты думаешь о моём новом ученике?
— Ничего, — его голос был лишён каких-либо окрасов, потому было
трудно судить, что он на самом деле думает.
— Славно. С этого момента я дозволяю тебе прекратить его
донимать и дальше вести себя с ним так, как считаешь нужным, а не
как я указывала.
— Как пожелаете, Ваша Всемилость.
— Свободен, — Эшшу точно также, как и вошёл, вышел, уползая на
коленях.
— Так значит он меня задирал по вашему приказу? Это тоже была
какая-то проверка?
— Всё может быть
___
— Прошло уже достаточно времени. Расскажи, дитя, как ты шёл к
ответу, и к какому ответу ты пришёл.
Они сидели там же, где и обычно — в хранилище знаний, за большим
каменным столом, на мягких удобных подушках. Здесь, среди свитков и
табличек с записями, проходили их ежедневные занятия. Пагатеш
отложил дощечку, на которой тренировался в клинописи, сложил руки
на коленях и с готовностью начал отвечать:
— Я спрашивал у других людей. У других служителей зиккурата,
спрашивал у людей в городе, спрашивал у стражников, крестьян и
торговцев. У ремесленников.
— Ты навещал свою семью?
— Нет, — он покачал головой. — Только издалека смотрел на
них.
— А твои старые друзья?
В голове всплыла картина того, как его друзья, завидев Пагатеша,
тут же бухнулись на колени и начали молиться, решив, что он теперь
посланник богини. Ученик покачал головой.
— Ясно. Продолжай. Что отвечали все те люди, которым ты задавал
вопрос?
— Разное. Даже люди одинаковой работы отвечали разное. Одни
купцы говорили, что самое главное — это деньги, другие — радость от
сделок, третьи — путешествия, четвёртые — семья. Родители говорили
— любовь к детям; стражники на воротах — честно нести службу; Эшшу
сказал интересно. Он сказал, что самое важное действие — служение
вам, а самое важное существо, это вы, наставница. Прикованный к
позорному столбу тоже интересно сказал. Он сказал, что самое важное
в данный момент — это вода, а вообще, свобода. Один мудрец сказал,
что знание. Кузнец, что его работа. Судья сказал правосудие, а
писарь — летописи.