Странная
пара и раньше обращалась к Боскэ на «вы» - общались все трое на
французском, где в отличие от английского «you» есть разделение на
«vous» и «tu». Но впервые это «вы» прозвучало с Большой Буквы. И
пока Леон старался понять, что бы это все значило, молодой человек
в очках опустился на колено. А затем сказал, почтительно склонив
голову, два слова:
- Episcopus
Romanus.
Гильермо
поверил, сразу и бесповоротно. Слишком много произошло за два дня,
чтобы удивляться и переспрашивать. Этого не могло быть - и все же,
он поверил. Потому Боскэ не стал ни переспрашивать, ни
сопротивляться, когда секретарь взял непослушную, одеревеневшую
ладонь монаха и поцеловал ее с должной степенью благоговения.
Гильермо просто понял, что в эту минуту его жизнь необратимо
разделилась на две части. До и После.
Андерсен
остался сидеть, мрачно и недовольно хмурясь. Лишь буркнул себе под
нос, обращаясь определенно к Леону, однако тихо, почти на грани
слышимого:
- Что ж,
надеюсь, ты всего этого стоишь... Ваше Святейшество.
[1] Шизофрения.
Premier,
по-французски - «первый», причем произносить это следовало с
почтением, так, чтобы сразу становилось понятно - не просто первый,
но безусловно Первый. Так во всем мире уже лет двадцать привыкли
называть Бейрут. И если картельный город Дашур был жемчужиной
Востока, то крупнейший город Ливана заслуженно считался бриллиантом
Юга. Конечно, значение средиземноморского региона было уже не то,
что четыреста лет назад, до открытия Америк и превращения Атлантики
в большую «торговую лужу». Однако здесь по-прежнему находили
занятие миллионы людей, движущих важные шестеренки мировой
экономики. Миллиарды франков, рублей, талеров, долларов, луидоров,
фунтов и эскудо ежедневно меняли владельцев, переписывали
человеческие судьбы, давали жизнь и отнимали ее. Номинально здесь
даже имелась некая централизованная власть - город по-прежнему
управлялся британской колониальной администрацией. Фактически же
... Впрочем, печаль англичан относительно утерянного имперского
могущества никого кроме них самих не интересовала. Да и сами
англичане, во всяком случае, те, с кем сталкивался Хольг, тоже
давно и с увлечением играли по новым правилам франкоцентричного
мира. Благо места в нем хватало всем.
Даже
гнусным сальваторцам...
Хольг бегло
скользнул взглядом по Чоке и Бенхамину, которые увлеченно считали
передаваемый товар. Третий «муравей», Хесус, разыгрывал сурового
пахана. То есть грозно кривил и без того страшную татуированную
рожу, поминутно хватаясь за ствол многозарядного MAS. Совершенно
детская любовь «разрисованных» к французским пистолетам не
переставала удивлять Хольга. Французы умели многое, но вот
пистолеты у них были скверными, даже американцы делали лучше. И тем
не менее каждый «мекс» считал своим долгом обзавестись именно
французским пистолем, в крайнем случае револьвером, но непременно
«Chamelot». Причем оружие претерпевало мистически-жуткие
метаморфозы с золочением и серебрением, гравировкой, перламутровыми
накладками и прочей клоунадой.