Немногие умеют должным образом
работать с документами. Еще меньше тех, кто любит это занятие. А
людей, в которых два означенных достоинства органично сочетаются -
исчезающе мало в сравнении с безбрежным океаном мировой
бюрократии.
Неизбежная пыль, резкий запах
канцелярского клея, чернильные пятна, необходимость напрягать
ослабевающее с каждым годом зрение в неярком свете, что проникал
через узкие окошки древних помещений - увы, но князьям Церкви не по
статусу было арендовать просторные светлые конторы в современных
небоскрёбах Нового Света или деловых кварталах европейских столиц -
всё это отвращало большинство иерархов Римской католической церкви
от презренной бумажной работы. И даже неумолимая поступь прогресса,
принёсшая в монастыри и соборы электрический свет, проекторы,
телефоны - не сподвигала кардиналов к бюрократической
прилежности.
Александр Морхауз относился к
абсолютному меньшинству и с большим удовольствием занимался тем,
что у его коллег вызывало глубокое раздражение. Строго говоря,
кардинал ценил не столько ежедневную обработку должного числа
актов, отчетов, донесений etc., сколько возможности, которые
открывались при правильном подходе к документообороту. А
возможности эти были велики, почти безграничны. Нужно было только
правильно читать и разумно использовать черные символы на
бумаге.
Вероятно, именно поэтому единицам
удавалось достичь той власти, которой сейчас обладал Морхауз.
Власть - это знание, а знание приходит лишь к тем, кто готов
терпеливо просеивать тонны пустой руды и фальшивой слюды в поисках
драгоценных крупиц истинного золота.
Кардинал откинулся на спинку
скрипнувшего кожей кресла. Здесь, в его святая святых, не имело
смысла стремиться к какой-то демонстративной аскезе. Рабочая
обстановка должна быть тем более удобной, чем тяжелее труд. Взгляд
Морхауза привычно скользнул по комнате. Довольно широкие окна
пропускали достаточно света, чтобы можно было без затруднений
разбирать не только каллиграфически исполненную корреспонденцию
Престола, но и написанные корявым почерком депеши из краёв, куда
едва дотянулась цивилизация. В пасмурные же дни или - как сейчас -
в вечерней тьме задергивались плотные шторы и включалось вполне
современное электрическое освещение, поставленное лучшими
французскими мастерами.