Наверное, в
спаянных традициями и совместным долгом воинских подразделениях все
по-иному. Но ганза таковым не являлась. И контрабандисты бежали к
забетонированному пятачку, где даже не останавливалась, а просто
притормаживала мотриса. Этот вид транспорта остался с прежних
колониальных времен и пережил все - от полноценной железной дороги
до тяжелых газойлевых автобусов-многоэтажек. Большинство работали
на пару, а многие вообще на газовых генераторах и топливных
брикетах.
Они успели.
Гильермо думал, что его не возьмут, столкнув обратно, однако в
последний момент Хольг протянул руку, помогая беглецу взобраться на
ржавый борт. На следующие несколько часов ганза как будто забыла
про монаха. У пулеметчика Кота снова открылись раны на голове, а
китайцу шальная пуля скользнула по ягодице. Пока их перевязывали,
пока пересаживались на старый убитый автобус, затем снова на
мотрису, но уже другую...
Наконец
Хольг обратил все свое внимание на Боскэ и похоже счастья тому с
этого внимания не предвиделось.
- Я ... не
знаю, - сказал Гильермо, сам удивляясь собственному спокойствию.
Жизнь в стороне от собственного тела оказалась довольно удобной.
Можно было не ужасаться обилию смертей вокруг, не обращать внимания
на грязную и насквозь пропотевшую одежду. Бежать за попутчиками,
придерживать бинт, которым заматывали голову Кота, пачкая пальцы в
теплой и липкой жидкости. Это происходило не с ним, Гильермо Боскэ,
а кем-то совершенно иным. И сейчас угроза как будто обтекала Леона
сторонами. Это кому-то другому грозили ножом. И никакого страха,
только безмерная усталость.
Хольг
вздохнул и потер лицо, чувствуя, как на пальцах остается противный
липкий налет от пота, смешанного с пылью. Ванна - это недостижимая
сейчас роскошь, крана с водой здесь тоже наверняка нет, но хотя бы
смоченный водой из фляги платок не помешает.
- Я ... не
знаю.
Секунд пять
юноша со стеклянным взглядом убийцы смотрел на монаха. И думал,
насколько же он устал от всего этого.
- Кончай
его, - снова вздохнул фюрер. - У меня пальцы болят. Бросим
покойника на видном месте, кому надо - найдут.
Родригес
шагнула к полусидящему Боскэ, провернув клинок в узкой ладони.
Гильермо испытующе посмотрел на нее, ища на лице блондинки хоть
каплю сострадания. Не из страха, а скорее странного, потустороннего
любопытства - что чувствует тот, кому сейчас предстоит совершить
убийство? И не увидел ничего, вообще ничего. Лицо девушки
превратилось в серую грязную маску, на котором отразилась только
усталость.